Николай Алексеев - Зимовка на «Торосе»
Особенно благоприятной погоды ждать было нельзя, и самолет ринулся на помощь на мыс Челюскина в то время, когда в нашем районе проносились заряды тумана. Сведения о погоде мы давали через каждый час. Самолет вел переговоры с воздуха с нашей рацией, а потом переключился на работу с мысом Челюскина. Мы сели за обед в кают-компании, как вдруг радист стремительно выскочил из радиорубки и ошеломил нас новостью:
— Николай Николаевич, самолет заблудился в воздухе в тумане, просит давать ему радиопеленг, пойдет к нам на посадку. Что ему сообщить?
— Давай пеленга. Пусть садится. Все остальные бегом на площадку!
Надевая на ходу полушубки, мы не бежали, а летели на наш аэродром. Состояние его было не хуже, чем во время приема самолета В. М. Махоткина, но не были подготовлены обрезы с нефтью, чтобы дать дымовые сигналы и показать ими направление ветра. Мы еще не успели добежать до средины площадки, как с севера из-за гор острова Боневи из тумана вынырнула рокочущая моторами птица… Зажигать огни было поздно.
— Ложитесь все на снег — четверо в одну линию, и двое поперек ее конца, чтобы получилась буква «Т».
Посадочный знак из живых людей распластался на нашем аэродроме, и Ф. Б. Фарих повел свой самолет на посадку, не делая над нами ни одного круга. Видно было, что летчики достаточно поплутали в воздухе в тумане и, увидя наше «Т», не раздумывая устремились к спасательному месту посадки. Начались крепкие рукопожатия, восклицания.
Самолету удалось сняться к больному только через двое суток. Больной врач находился на краю смерти и сам себе делал весьма ответственную операцию.
Тревога и за больного и за вылетевший к нему самолет охватила все полярные станции. К счастью, первый этап закончился благополучно, и самолет прибыл на мыс Челюскина. Находившийся у него на борту врач с острова Диксона осмотрел больного и убедился, что единственной возможностью спасти жизнь больного была срочная эвакуация в Диксоновскую больницу. Но на всем пространстве от моря Лаптевых до Новой Земли стоял низкий туман…
Через десять дней после выхода триангуляционных партий на работу все наблюдения в восточной половине нашего района были закончены. На корабль вернулось шесть человек. Триангуляция, за исключением измерения базиса, была выполнена. Геодезист М. И. Цыганюк и Н. С. Юдов не мучились теперь из-за свирепых морозов, но зато им досаждали туманы. Бывало так, что на одном знаке приходилось просиживать по 20 и более часов, выжидая, пока разнесет туман так, что можно будет измерить углы между своим и соседним знаками. Естественно, что такое сидение в тумане без определенной перспективы особенного удовольствия не доставляло. Триангуляция, однако, все же была закончена; не оставалось ни одного не измеренного с точностью до одной секунды угла, и теперь нашей задачей было только получить линейную величину базиса, являющегося одной из сторон треугольника, входящего в систему нашей триангуляции. Получив эту величину, мы простыми вычислениями могли узнать точные координаты всех пунктов триангуляции и нанести их на планшеты, затем переносить на них очертания и рельеф моря и берегов. Соединение этих планшетов давало нам первую точную карту нашей части архипелага Норденшельда.
Измерение базиса длиной около 21/2 километров заняло у нас почти семь суток. Эта работа требовала весьма аккуратного выполнения, так как измеренная длина базиса являлась единственной линейной величиной, дававшей нам все остальные расстояния между пунктами триангуляции; если базис измерить со значительной ошибкой, она, входя во все вычисления треугольников, приобретет в последнем из них во всей системе триангуляции значительную величину, и тогда всю работу придется переделать заново. Насколько эта работа является ответственной, можно судить хотя бы по тем требованиям, которые предъявлялись к измерению базиса нашей низкоразрядной триангуляции. Натяжение мерной ленты во время измерения должно было всегда оставаться постоянным, температура самой ленты измерялась после нескольких ее перекладываний, положение концов ленты отмечалось лезвиями острых ножей, воткнутыми в специальные столики, укрепленные на кольях, расставленных по всей длине базиса. Наконец, превышение одного столика над соседним измерялось точным нивеллированием.
Свой базис мы измерили по кольям, вмороженным в лед, и только около самого астропункта базис выходил на берег протяжением около 300 метров. Здесь прорыли в снегу глубокие траншеи, в которых и выполнили все нужные измерения. Базис был измерен, и геодезисты засели за необходимые вычисления.
Между тем, весна докатилась, наконец, и до наших широт.
Первыми ее вестниками были крошечные птички, пуночки. Эти юркие создания веселым чириканьем сразу же нанесли удар зиме. Было еще холодно, временами шел снег, но присутствие птиц никак не вязалось с представлением о том, что еще далеко до тепла, и весенние настроения охватили всех зимовщиков. Полушубки все реже и реже стали показываться на плечах у людей, сменяясь ватниками. На корабле чаще открывались световые люки, и обитатели «свиносовхоза» почти постоянно разгуливали по золе, насыпанной на палубе. Природа — великий волшебник; она проявляет свое умение и власть там, где о них и не подумаешь. Наши свиньи за зиму успели покрыться длинной шерстью, вьющейся у них на мордах.
20 мая температура наружного воздуха поднялась до 0°; на палубе начал таять снег. Незаходящее солнце и тепло вливали такую бодрость, какой мне никогда не приходилось испытывать на юге. Все время тянуло на палубу, на воздух, ближе к живительным солнечным лучам.
Через три дня вернулись оба промерные отряда под командой Виктора Александровича. За 18 дней лагерной жизни люди обросли бородами, почернели от загара. Работа была проведена ими большая, и производственная победа на «промерном фронте» далась нелегко. Вот что сообщил в своем отчете об этом походе Виктор Александрович.
Палатка гидрологов в проливе Свердрупа во время таяния снега.
«5 мая в 9 часов 35 минут я с промерной группой в составе III механика Иванова, матроса Шунгина, гидролога Рахманова и топографа Юдова, направлявшегося в Таймырский пролив, вышел для производства промерных работ в восточных проливах острова Таймыра. Мы имели при себе легкие нарты с инструментами и частью снаряжения. Основной груз и продовольствие на 7 дней были отправлены на собачьей упряжке с каюром Журавлевым. Ровно через 12 часов похода группа прибыла в лагерь «Уют».
6 м а я. Из-за плохой погоды (западный ветер в 4 балла с поземком, видимость 1 километр) и тяжелого перехода в предыдущий день группа отдыхала.
