Тур Хейердал - Аку-Аку
Мы спустились на фордек, где штурман заблаговременно собрал ящики археологов. Вскрыли два ящика, Пенья убедился, что в них лежат полиэтиленовые мешочки с древесным углем, обломки обожженных костей и осколки камня, и на этом кончил проверку. Еле-еле удалось уговорить его пройти в мой личный склад, где лежали на полках коробки с тем, что мне принесли пасхальцы. Поскольку «Пинто» уходил на другой день, я был почти уверен, что никто из чилийцев не успеет проговориться в деревне.
Я вынул из коробки каменную голову с грозно оскаленными зубами. Пенья вздрогнул и выхватил скульптуру у меня из рук. Он никогда не видел ничего подобного среди экспонатов с острова Пасхи. На раскопках тоже находили такие головы?
Нет, не находили. Все скульптуры этого рода я получил от пасхальцев.
У Пеньи тотчас пропал всякий интерес к каменной голове, и он положил ее обратно в коробку. Взгляд его с восхищением обратился на большого деревянного моаи кава-кава, в котором он узнал работу бургомистра. Профессор выразил сожаление, что из-за недоразумения с забастовкой этот мастер резьбы не поедет с ними на материк, — вряд ли кто-нибудь еще на острове может рассказать столько интересных вещей.
Пенья наотрез отказался продолжать осмотр — дескать, эти предметы его не касаются. Тем временем мы бросили якорь около «Пинто», д его командир прибыл к нам на катере вместе с прочими нашими друзьями, чтобы проститься. Ко мне и Пенье подошли его ассистент и еще двое студентов. Я подчеркнуто серьезно обратился к ним и попросил их внимательно выслушать и запомнить то, что я скажу. И заявил, что среди пасхальцев есть люди, знающие очень важные секреты.
— Братья Пакарати, — живо вставил один из моих собеседников.
— Возможно, но и бургомистр тоже, и еще кое-кто, — добавил я и объяснил, что речь идет об отмирающих обычаях и суевериях. И кроме того, я уверен, что пасхальцы знают подземные тайники с мелкими скульптурами, хотя мне еще не удалось побывать в такой пещере.
Один из студентов вмешался и посоветовал мне не придавать слишком большого значения всем этим легендам и прочей болтовне пасхальцев, другой, хитро улыбаясь, сказал, что островитяне — мастера изготовлять подделки. Я снова попросил их запомнить мои слова: на острове есть тайники со скульптурами. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы увидеть хотя бы один тайник, если же это мне не удастся, их долг добиться скорейшей отправки на остров этнолога, который принял бы от меня эстафету.
Кто-то согласно кивал, кто-то улыбался, а профессор Пенья, весело смеясь, похлопал меня по плечу. Он предлагал пасхальцам сто тысяч песо, то есть двести долларов, за ронго-ронго — безуспешно. Один из студентов возразил ему: останься «Пинто» еще на пять дней, он получил бы ронго-ронго из потайной пещеры!
Гости с «Пинто» и из деревни все прибывали, и мы прекратили этот разговор. Я раскрыл все свои карты, хотят — верят, хотят — нет…
На следующий день «Пинто» ушел. С ним уехал наш аквалангист, который, ныряя в нерабочее время, забрался слишком глубоко и порвал барабанные перепонки. Грустно было расставаться с одним из членов нашей группы, но на его место пришел отличный парень — молодой чилийский студент Эдуарде Санчес, прибывший на «Пинто». Новый участник экспедиции должен был помогать археологам на суше, а на судне работать юнгой. Они с Гонсало были старые, закадычные друзья, и лучших работников мы не могли себе пожелать.
Провожая вдоль острова серого бронированного великана, мы шли в левом кильватере. Теперь у нас было много друзей среди тех, кто махал нам с широкой кормы «Пинто» и выступов высокой башни. На закате мы послали им прощальный привет сиреной и флагами. Далеко на западе над морем еще пламенели последние залпы солнца, когда маленький траулер лег на другой курс и пошел вдоль темного скалистого берега, а военный корабль заскользил к напоминающим бомбовые разрывы фиолетовым вечерним облакам на востоке.
И вот мы опять один на один в ночи с удивительным маленьким островком. Его обитатели укладывались спать в своей деревне на другом берегу, а здесь только одинокие аку-аку стерегли таинственные камни на темных карнизах, да в Анакенском лагере мигал фонарь нашего сторожа.
Скрылся последний огонек «Пинто», и корабль словно канул в небытие. Внешний мир как бы не существует для пасхальцев, пока он сам их не удостоит своим вниманием. Слухи о зеленых пальмах Таити или больших домах Чили многим кажутся заманчивыми, но жизнь по ту сторону горизонта для них все равно что загробная жизнь, нечто далекое и нереальное, происходящее где-то там, за голубым небосводом, куда не проникает взгляд. Для своего коренного населения остров Пасхи поистине Пуп Вселенной. Прочные родовые узы привязывают их к неколебимой, надежной точке посреди Мирового океана, подлинному центру мира. Далеко на западе и на востоке лежат могущественные государства — Чили, США, Норвегия, Таити. А Пуп Вселенной торчит из моря там, где встречаются восток и запад, север и юг — то есть в центре мира.
После ухода «Пинто» жизнь на острове быстро вошла в обычную колею. Коконго еще не успела распространиться. Коконго — великое бедствие, непременный спутник контакта с материком. Она появляется и исчезает с неумолимым постоянством. После визита военного корабля месяц-два в деревне свирепствует грипп, который дает осложнения на голову, грудь, желудок. Болеют все, инфекция никого не минует, и ни один год не обходится без смертных случаев. Правда, в этом году коконго поначалу проявляла небывалую кротость. Пасхальцы тотчас нашли объяснение: это наша экспедиция принесла счастье. Недаром, когда мы пришли, вообще никто не заболел.
Губернатор и патер Себастиан отпустили наших рабочих, и археологи возобновили раскопки. Эд снова отправился в Оронго, где к приходу «Пинто» было открыто немало нового. Вскрыв небольшую, плохой кладки аху около поселения птицечеловеков, он обнаружил, что она построена на развалинах старинного сооружения, которое было сложено из искусно обтесанных камней в классическом инкском стиле. Сняли весь дерн и почву на прилегающем участке, и оказалось, что древняя стена соединялась рядом камней с найденным ранее улыбающимся идолом. Торчащие кругом камни украшало изображение больших круглых глаз, напоминающих символ солнца, и, когда Эд в центре комплекса нашел нарочито выдолбленные в скале ямки, у него родилась одна догадка.
Двадцать первого декабря, в день летнего солнцестояния в южном полушарии, Эд вместе с капитаном Хартмарком задолго до восхода солнца стоял наготове около шеста, воткнутого в одну из ямок. Как только в противоположной стороне огромного котлована над гребнем кратера поднялось светило, на другую ямку, как и думал Эд, легла четкая тень. Впервые в Полинезии была обнаружена культовая солнечная обсерватория!
