Гавриил Давыдов - Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним
Образ прежней жизни Коняг, когда они находились в беспрестанных войнах и опасности от оных, и нынешнее обладание над ними Русских, сделали то, что дикие сии научились притворяться и редко говорят правду. He спрашивай островитянина: где более зверя? что говорят про Русских? или тому подобное, ибо он всегда обманет, или скажет не знаю.
Коняги, как и все дикие, часто из ново встречавшихся с ними каких-нибудь необыкновенных явлений, пророчат будущее. Например предсказывают, что партия, отправляющаяся за промыслом бобров, потонет или будет побита; но- Русские в сем случае мало им верят и не смотря на предсказание, сбудется ли оно или нет, всегда посылают их на промысел.
Все островитяне уверяли меня о некоем недавно бывшем здесь чудном явлении: в 1801-м году в Январе месяце была на Кадьяке весьма сильная гроза, что там редко случается. В одном селении в то время отправлялось игрище. Вдруг сказали диким, что близ шалаша камень прыгает. Все выскочили из кажима смотреть и увидели, что овальный камень время от времени приподнимается и двигается на гору. Коняги перепугались, один из них, по смелее ударил копьем камень, который и после того не переставал двигаться во все продолжение грозы, так что оный переменил до десяти сажень места. Баранов, услышав о сем, велел привезти к себе тот камень, и нашел его около трех пуд величиною. Положил оный в огонь, вытопи и довольно серы. Железные опилки приставали к нему в небольшом количестве. Я предоставляю естествоиспытателю решить, могло ли действие грома произвести такое явление.
Американцы умеют рассчитывать свои выгоды. Можно из многого то приметить: Островитянин никогда почти не возьмет из компании за бобра табаку, особливо когда оного много, будучи уверен, что может достать оный зимою за уток и треску.
Коняга поймав палтуса (большой род камбалы) для себя, убивает его по носу, дабы не испортить головы, как самого лакомого куска. если же ловить для Русских рыбу, то выудив палтуса, тотчас разбивает ему голову.
IX
Образ жизни и прокормления Островитян. Новые привычки их.
Сказывают, что в прежнее время Коняги по причине беспрестанной между самыми ближними селениями войны. Жили летом всегда на отделенных и неприступных камнях, с коих, для доставания даже воды, спускали и подымали людей по веревкам. Сие весьма вероятно, ибо и ныне во многих оставленных местах видны еще таковые укрепления. Подобная осторожность тем более кажется нужна была, что летом почти все мужчины разъезжались на промысел зверей, или на лов рыбы, или на войну, так что дома не многие из них оставались. Но и не стану продолжать о прошедшем, хотя по рассказам довольно известном, a начну говорить о нынешнем времени. Островитяне встают всегда до восхождения солнца. Всякий из них, прежде нежели встанет, посидит непременно несколько минут на постели, a потом выходит мыться. Но как любовь к чистоте не всем обща, то и не всякий то делает зато женщины щеголихи не только моются водою, но часто и мочою, приписывая оной качество делать лицо белее и чище. После сего всякий принимается за дело, иной едет на промысел, иной починивает байдарку или что другое; женщины также что нибудь работают; но таковая общая деятельность более летом приметна. Тогда женщины запасают ягоды и коренья; a мужчины, когда кто не употреблен от компании на промысел, помогают сушит рыбу, которую иногда на один конец жерди вешают, a с другого, не много подсохшую, есть уже начинают; хотя стоит только руку опустить в речку, дабы достать свежей. Рыбу и все кормовые припасы всякая семья запасает для себя, но едва достает им оных до Января, то есть до окончания игрищ. В сие время отмель с раковинами становится главною их питальницею. Сверх сего достают еще, что могут, случайно, когда погоды позволяют выезжать в море.
Зимою островитяне почти ничего не делают, и по большей части лежат, исключая только время игрищ: тогда они неутомимо пляшут, ездят друг к другу в гости, дарятся между собою; но с тем, чтоб быть взаимно отдарену, и не в наклад, иначе разменяются подарками, хотя бы тому и много времени прошло. Начальники селений отплачивают иногда посещения через два, или три года, и тогда оные бывают самым нарядные. угощение состоит в великом обжорстве: едят день и ночь, так что многие занемогают.
Но более всего и с великим удовольствием занимаются Островитяне ловлею морских зверей. Преимущественно стараются промышлять тюленей, которых кожи нужнее им всех других кож. Живущие на северной стороне Кадьяка выезжают на ловлю морских свинок (Marfouins); некоторые же ездят удить треску или ловить птиц. Островитяне едят почти все без исключения. Нет ни одной раковины, ни какого черепокожного, ни какого гнусного червя морского, и никакого почти произрастения, коих бы не употребляли они в пищу. — Американец, когда удит рыбу и захочет есть, то поймав треску или палтуса у живых еще съедает жабры или голову. Гнилую, или по здешнему наречию кислую рыбу, как на Кадьяке, так равно в Камчатке и Охотске, любят лучше свежей; a Кинайцы дают нарочно лежать оной несколько дней в куче, дабы начала гнить и получила столь приятный для них запах. Таковая рыба в Камчатке и во всей северо-восточной Азии, даже многими из Русских, почитается лакомством, хотя пища сия производит столь отвратительное рыгание, что невозможно быть в одном доме с человеком, наевшимся сего прекрасного кушанья. Особливо же рыбьи головы гнилые, или кислые, в великой чести; но еще лучшим кушаньем у Островитян почитается гнилая, или заквашенная икра, от коей происходит преотвратительный и нестерпимый запах. убив оленя, Американец в ту же минуту съедает нечистоту, находящуюся у него в желудке, что также почитается сладким яством. Русские промышленные привыкли ко всем почти вышесказанным прекрасным пищам, конечно от недостатка в других. Коняги до того не брезгливы, или лучше сказать скверноядливы, что видали их собирающих в летнее время медвежье кало, которое они варят с ягодами, и употребляют в пищу, Даже едят вшей, таская оных из голов своих. Я слышал, что один Островитянин, во время игрищ, из хвастовства ел человечье кало, но после того долго был болен. Меня уверяли также, что в бытность Шелихова на Кадьяке, когда на Афогнаке убили Русского, mo одна женщина ела оного однако если сказанное и справедливо, то можно скорее причесть сие мщению; ибо из всех народов Северо-западной Америки, известных Русским, нет человекоядцев. Слухи только носятся, что живущие около вершины медной реки, подвержены сему зверскому обычаю.
После всего сказанного не удивительно ли покажется, что ни один Островитянин не ест свинины под предлогом, что сие животное питается всякою нечистотою?
