Бенгт Шёгрен - Осколки континента
Плавание было богато приключениями, так как Франция в это время воевала с Англией и Португалией. Фрегат «Шиффон», покинувший Нант последним, в Южной Атлантике столкнулся с португальцами, а в Индийском океане — с англичанами. Из всех сражений он, однако, вышел победителем и даже смог наполнить свои трюмы ценными трофеями.
В июле, сильно потрепанный в последнем сражении, «Шиффон» бросил якорь у берегов Маэ. Его капитан передал де Кенсси приказ о ссыльных. Среди колонистов возникло смятение. Однако им ничего не оставалось, как подчиниться приказу и выделить ссыльным жилище, еду и одежду.
«Шиффон» стоял на ремонте, когда (20 августа) к берегам Маэ подошел британский фрегат «Сибилла» и открыл огонь. После ожесточенной перестрелки, которая длилась шестнадцать минут и принесла французской стороне большие потери, «Шиффон» пошел ко дну. Через двенадцать дней, после того как искушенный дипломат Кео де Кенсси возобновил контракт о капитуляции острова от 1794 года, англичане ушли восвояси.
Таким образом, когда на следующий день, 3 сентября, к Маэ подошел «Флеш», берег для него, можно сказать, был очищен. Капитан фрегата Бонами во время плавания пытался избегать встреч с англичанами. Один раз ему все же пришлось вступить в схватку, после чего судно вынуждено было зайти для ремонта в один испанский порт, где и простояло три месяца. Позже, когда на корабле началась цинга, Бонами решил запастись свежим провиантом на Реюньоне. Но комендант острова отказал ему в приеме, решив, что он один из ссыльных.
Все на корабле радовались, что наконец достигли места назначения и что их сердечно встретили на берегу товарищи по несчастью. Но всеобщее ликование длилось не более двух дней: у берегов Маэ неожиданно появился британский военный корабль «Виктор» и открыл огонь по французскому фрегату. Бой длился два с половиной часа, после чего Бонами вынужден был посадить «Флеш» на мель. Команда корабля спаслась на лодках, посланных де Кенсси.
Зарисовка дронта, сделанная на основании отдельных частей скелета
И снова комендант Сейшельских островов предъявил англичанам свидетельство о капитуляции, которое было подписано лишь после того, как над вверенной ему территорией взвился английский флаг. Подобно своим предшественникам капитан британского судна Кольер счел колонию окончательно завоеванной: он не взял с собой ни одного военнопленного. Но стоило английскому кораблю выйти в море, как Маэ снова стал французским.
Прошло совсем немного времени, и на имя французского губернатора стали поступать жалобы на террористов. В них говорилось, что ссыльные не только весело проводили время у одной вольноотпущенной негритянки, Вола-Маиффа, но и агитировали рабов, призывая их к восстанию. Особенно активно действовал ссыльный по имени Серполе, за что вместе с тремя рабами был изолирован от остальных на небольшом островке Фрегат. Но беспорядки продолжались, и по острову поползли слухи о всеобщем восстании рабов.
Губернатор Магаллон узнал также, что террористы, предводительствуемые генералом времен Французской революции Россиньолем, собирают деньги на покупку судна, чтобы вернуться во Францию. О «заговоре» Магаллон сообщил министру по морским делам в Париже. Одновременно он просил Сейе Абдуллу — султана Анжуана, одного из Коморских островов, о разрешении перевести ссыльных на его остров. Султан согласился, но при условии, что они будут себя хорошо вести, в чем Магаллон поспешил его заверить. Террористы еще не успели реализовать свой план побега, когда в марте 1802 года на Маэ за ними прибыл с Иль-де-Франс корвет «Белье». Он взял только самых опасных: тридцать три террориста и трех рабов-смутьянов — для всех на корабле не нашлось места — и отплыл на Анжуан. Этот остров, с его плантациями сахарного тростника и всевозможными фруктовыми деревьями, поначалу показался вновь прибывшим весьма привлекательным. В городе им не позволили поселиться, но они отыскали местечко, где могли построить себе жилище во французском стиле того времени. Первые две недели все шло превосходно. Но вскоре один за другим бунтари стали жертвами непонятной болезни, сопровождавшейся чудовищными болями и конвульсиями.
Какая участь постигла рабов, мне неизвестно, а французов от этой таинственной болезни за два месяца погибло двадцать один человек, в том числе Россиньоль. Оставшиеся в живых бежали с Анжуана на остров Комор и даже в Африку. В тот же год пятеро скончались на Коморе и трое — в Мозамбике. Одному террористу каким-то образом удалось достичь Индии, еще троим — ценою больших лишений — Франции, где они до конца дней своих преследовались полицией.
Несколько террористов умерло еще до ссылки на Анжуан, и когда «Белье» отчалил от острова Маэ, на нем оставалось всего тридцать четыре ссыльных. Кео де Кенсси выделил каждому по десять гектаров земли, но она их не интересовала. Им хотелось домой. Напрасно они посылали прошение о помиловании министру по морским делам. Ответ из Парижа так и не пришел. Их жены и дети, оставшиеся во Франции, пытались добиться для них амнистии, но и это не помогло. Некоторым все же удалось бежать с острова, но куда они направились неизвестно; колонисты нередко тайно помогали им в этом: они были готовы на все, лишь бы отделаться от своих неспокойных соседей. Шестнадцать человек переселились на Иль-де-Франс после того, как новый губернатор отменил указ, запрещавший ссыльным селиться на этом острове. Пятерым из них удалось получить разрешение вернуться во Францию в 1811 году, когда англичане завоевали Иль-де-Франс.
Тем временем многие из сейшельских ссыльных умерли. В живых остались лишь пять человек, и среди них — бывший сторонник Марата в революционном комитете типографский рабочий Гильом. Он нашел пристанище у плантатора Флорана Пейе на острове Ла-Диг. Другой его соотечественник, парикмахер Галлабер, занялся своим прежним ремеслом, а бывший владелец парижского кафе Гардино открыл небольшой трактир. Шевалье, которого здесь все считали полусумасшедшим, стал звонарем, а Кинон — плантатором.
Многие из первоначальных семидесяти по именам известных революционеров, которых Наполеон самолично выслал на Сейшелы, оставили здесь потомство. Но «легальным» из них было лишь потомство Кинона, которое до сих пор живет на островах.
Когда в 1875 году в малайском государстве Перак был убит британский резидент, у англичан впервые появился повод использовать Сейшельские острова как место ссылки. К Пераку была выслана карательная экспедиция, которая оккупировала страну. Султан Абдулла-хан и трое из его ближайших подчиненных были арестованы по обвинению в убийстве, лишены власти и должностей и отправлены на запад через Индийский океан вместе со своими женами, детьми и другими родственниками. Первые несколько лет их держали на крошечном островке Фелисите. Британские власти быстро навели порядок в Пераке, после чего, в 1879 году, было решено предоставить ссыльным свободу передвижения, и их перевезли в Викторию.
