Станислава Рамешова - Страна золотых пагод
Различие между городским и деревенским жителем колоссальное, хотя подчас оба относятся к одной народности, связаны общей религией, обычаями и говорят на одном языке. То, что мы имеем в виду, говоря «различие между городом и деревней», здесь означает пропасть. Да и в разных селениях живут по-разному. Одно дело, если деревня расположена недалеко от города, и совершенно другое — когда она затеряна где-то в горах или в джунглях.
Чем заброшеннее деревня, тем непритязательнее там жизнь. Как утверждали западные исследователи страны, бирманскому крестьянину достаточно поработать полчаса в день, чтобы иметь пищу, одежду и крышу над головой. Запросы были скромными, и их легко было удовлетворить. Пальмы давали кокосовые орехи, бананы росли у каждой хижины, рис дарила земля. Чего ж еще?
Если урожай выдавался хорошим, можно было продать излишки и на вырученные деньги купить новое лоунджи или сандалии. Если очень постараться, то оставалось еще на золотой листик для пагоды, на дары монастырям и угощение поунджи. Можно еще построить маленький навес для путников у дороги или выкопать колодец. Для чего же экономить деньги? Добрые дела сделаны, и нужды в деньгах нет.
Функции накопительства взяли на себя в основном иностранцы — англичане, индийцы, китайцы. А бирманский крестьянин продолжал жить скромно, как прежде. Он работал ровно столько, сколько было нужно, чтобы хватило на пропитание семье.
И тут, как чертик из табакерки, «выскакивает» вопрос: что это? Привычка довольствоваться малым или отсутствие соблазнов? Если подумать: для чего копить деньги, когда нечего на них купить?
Однако все меняется в мире. Постепенно стал изменяться и образ жизни бирманской семьи, сначала в больших городах, а затем и в деревнях. Появились вещи, которых раньше не было в обиходе, — столы, стулья, кровати, шкафы. Вошли в быт теле- фоны, автомобили, кино, радио… А с ними возросла потребность в деньгах. Деньги можно теперь потратить не только на богоугодные дела, но и получить в обмен на них известный комфорт. Появился смысл эти деньги добывать.
Но ведь личное благосостояние тесно связано с благосостоянием общества, с положением дел в его экономике. Многовековая инерция еще дает о себе знать. Сегодня многие религиозные постулаты становятся тормозом в решении социальных и экономических задач.
Важно, чтобы люди поняли, осознали, что надо не ждать туманного прекрасного будущего после смерти, а работать засучив рукава сегодня, каждый день. Нирвану лучше утверждать не на небе, а здесь, на земле.
Но с чего начинать? Открыто критиковать освященную веками религию нельзя: пережитки слишком сильны в сознании людей и было бы катастрофой пренебречь влиянием буддийских общин.
И все же с приходом к власти Революционного совета в 1962 году буддизм несколько сдал свои позиции.
Сангха и правительство страны имеют несовместимые цели. Сами люди должны осознать свою роль в строительстве новой жизни. Вместо давнего религиозного «это личное дело каждого» нормой морали должно стать «это наше общее дело». Чрезмерная снисходительность должна уступить место требовательности и гражданской сознательности. А это не легкий и не скорый процесс.
РАЙ НОСИТ ИМЯ НГАПАЛИ
Быстро пролетели три года нашей жизни в Рангуне.
Мы собрались на недельку к морю, на «бирманское Таити» — в тихий уголок Араканского побережья.
Синее небо и синее море, соленое и теплое. Переливающееся из сини в изумруд. Вспененное, искрящееся, как бирманские сапфиры, у берега и тяжелое, спокойно-величавое вдали.
Прогретый солнцем пустынный пляж с чистейшим песком, закиданный ракушками причудливой формы и кокосовой скорлупой. Шелест и зелень пальм, освежающий ветер с моря. И ничем не нарушаемая тишина. Не рай ли?
Вода такая соленая, что слегка покалывает, как слабые токи. Можно подолгу, не шевелясь, лежать на спине, закинув руки за голову. Нас пугали водяными змеями и ядовитыми медузами, ожог которых смертелен, огромными раковинами, захлопывающими ногу неосторожного купальщика, и, конечно, акулами. Но нам повезло. Ничто не испортило отдыха. Море было добрым и ласковым.
Мы живем в бунгало, в тени пальмы. Рядом кухонька с открытым очагом, терраса, обращенная к морю. На песке лишь следы собственных ног — к морю и обратно.
А где-то вдали, за изгибом берега, рассыпаны коттеджи отеля «Стрэнд», вечером зажигаются цветные огни европейского ресторана.
Пока не был построен аэродром, о путешествии сюда нельзя
было даже мечтать. Добираться пароходом? Но он ползет неделями вдоль побережья…
Маленький аэродром с единственной взлетной полосой; сделал когда-то тихий уголок весьма оживленным курортом. Дважды в неделю здесь приземляется небольшой «фоккор» с туристами на борту. По сравнению с лайнерами международных линий это летающая игрушка, зато с ее борта можно рассмотреть землю во всех деталях.
Рангун прощается с нами последним блеском Золотой пагоды. Проносится мозаика рисовых полей. И вот под крылом хребет Ракхайн — беспорядочно разбросанные холмы, поросшие зеленью, без людей, без домов, без дорог. Одну из них только начали прокладывать. Она должна пересечь хребет, соединив внутренние районы с побережьем.
Приближаемся к цели путешествия. На горизонте смыкаются две линии: бирюзовая и чуть темнее — небо и море. Самолет летит вдоль изрезанной линии берега, затем забирается далеко в сторону моря и, развернувшись, направляется к двум холмам. Это похоже на шутку: единственные холмы на абсолютно плоском побережье, и почему-то мы приземляемся именно между ними. Но вот они благополучно мелькнули за окном. Наш бесстрашный «фоккер», подпрыгивая по узкой бетонке, подруливает к низкому деревянному домику аэровокзала.
Мы на месте. Словно и не было тяжкой рангунской духоты. Рядом с нами небольшая рыбацкая деревушка — несколько бамбуковых хижин. «Здесь мой кусок берега», — словно говорит изгородь, отделяющая бунгало от хижин.
Бамбук — традиционный строительный материал. Кирпич шел исключительно на строительство пагод и храмов. Монастыри и дворцы были, как правило, деревянными. Их делали из тика, покрывали искусной резьбой. И только хижины строили из бамбука. Поколение за поколением. Стоят такие хижины на сваях, в метре от земли. Это защищает от змей, насекомых, а также от наводнений в сезон дождей.
Поначалу кажется, что поставить хижину очень просто. Но не спешите с выводами. Сначала советуются с астрологом. Он указывает место, которое окажется счастливым для хозяев, точно называет день и час начала строительства. Я прекрасно знаю, что каменный дом, в котором мы жили в Рангуне, тоже был заложен с соблюдением этих условий. Однако вернемся к хижинам. Их опора — четыре столба, к которым крепятся стены. Столбы различают четырех видов: мужские, женские, нейтральные и «билу».
