Аркадий Фидлер - Горячее селение Амбинанитело
Река Антанамбалана не просто река и не только дикий зверь; она еще живая легенда о красивой девушке, которую отравила испорченной водой ревнивая ведьма.
В соседних горах властвуют неукротимые духи. Они требуют от пришельцев приношений в виде скота. Эта легенда связана с одним событием, приключившимся в старину. В соседнем лесу живут кроткие лемуры-бабакуты, потомки, как известно, несчастной женщины, изгнанной некогда злыми людьми. За моей хижиной, у подножия горы Амбихимицинго, — рисовое поле. Не для всех жителей села оно хорошее, для некоторых оно страшное и враждебное.
Последняя легенда в этой местности достигла ближайшей горы и оживила ее духом Беневского. Маленькая искорка, некогда брошенная мною, внезапно разгорелась ярким пламенем и разожгла умы. Она существует, крепнет и распространяется. Легенда перекинулась на другую сторону реки, проникла в соседние долины. Имя белого вождя врывается в жизнь все более отдаленных селений.
Ко мне пришел сотский из деревни Амбохибола и сказал, что его люди обнаружили в поле рвы и валы странной формы, следы старой крепости, «крепости Беневского». Другая делегация из деревни Сантаха принесла весть о существовании там руин, остатков прежнего городища, воздвигнутого по преданию белым бароном — «бароном Беневским». Руин и валов нет, их создала фантазия человека.
Сияние этой легенды озаряет прежде всего нас, двух белых людей и, помимо нашей воли, выдвигает нас на первый план, будто мы стражи мальгашской веры. Коричневые люди знают, что Беневский был поляк, но его принадлежность к их племени вырастает уже до многозначительной тайны.
В Амбинанитело наступила пора благополучных и спокойных дней. Солдаты больше не показываются. Да если бы и появились, ничего подозрительного не нашли бы ни в деревне, ни в соседних лесах: беглецы из Анталахи исчезли из окрестностей залива Антонжиль. Умный Рамасо послал их на юг и разместил вдоль побережья до самой Таматаве. Там они затерялись среди сотен похожих на них товарищей. Угасает также вражда между родами заникавуку и цияндру. События, затронувшие в равной мере и тех и других, открыли им глаза.
Мой счастливый брак с Веломоди удивляет и меня и всех жителей Амбинанитело. Девушка всем говорит, что я хороший человек. Люди относятся ко мне со все растущим доверием. Даже мужская молодежь, прежде враждебно настроенная против меня, все чаще заходит в мою хижину дружелюбно побеседовать. Старик Джинаривело доволен.
— Ты счастлив здесь? — спрашивает он однажды.
— Да, я счастлив! — отвечаю.
— Будет ли тебе лучше в другом месте?
— Пожалуй, нет.
— Значит, останешься у нас навсегда?
Щекотливый вопрос. Я смущенно улыбаюсь. Джинаривело догадлив, понял все без слов. Нам стало грустно.
Но Джинаривело мальгаш, он выдержан и честолюбив. Он не может сдержать пробудившейся фантазии. Он должен мечтать, он надумал планы будущего. Он охотно создал бы новую легенду. Как-то Джинаривело приходит ко мне и с торжественным видом говорит:
— Если бы ты был потомком Беневского, ты стал бы для нас больше, чем другом, — вождем. Ты выполнил бы здесь призвание своей жизни, и твоим детям мы оказывали бы надлежащие почести. Скажи, ты потомок Беневского?
— Нет!
Джинаривело нетерпеливо хватает меня за плечо и просит:
— Скажи лучше «да»…
Я весело рассмеялся.
— Ты требуешь, чтобы я рядился в чужие перья?
Дни уходят, а Джинаривело настаивает все сердечней, все упорней. Он уже не требует родства с Беневским; он просто хочет, чтобы я остался у них навсегда. Благородный старик умен и знает мои склонности. Он отдает должное узам, связывающим меня с миром белых людей, и не хочет, чтобы я разорвал их. Он считает, что, живя в Амбинанитело, я могу продолжать черпать важные сведения, напечатанные на бумаге; но здесь я мог бы познать живое мальгашское слово, менее важное, но более теплое.
— Ты стоишь на распутье! — говорит он. — Умно выбирай, вазаха, умно!..
Выбрать, казалось бы, нетрудно: здесь счастливый уголок с благословенным небом, чудесная долина с обильными плодами, дружественно настроенные люди с красивыми душами и небольшими заботами. Там мир белых людей, отравленный спешкой, нервами, железом и сердцем из железа.
— Значит, ты выбрал! — восклицает радостный Джинаривело. — Останешься у нас?!
Как мне ему объяснить?!.
До сих пор я как будто одерживал верх над коричневыми друзьями, углубляясь в их сложные обычаи и суеверия. А вот оказалось, что и у меня душа не свободна, что сидят во мне мощные тормозы, держащие меня в оковах еще крепче, чем суеверия и фади держат коричневого человека. По-разному называются таинственные силы, руководящие белым человеком, но самая большая и самая беспощадная именуется долгом.
Как объяснить старику, что я не могу здесь остаться? Что ради долга я наперекор чувствам, сердцу и разуму обязан покинуть этот счастливый уголок красоты и плодородия.
— Уеду!
Я должен уехать.
Покину тростниковую хижину и солнечную долину, ее танреков, хамелеонов, лемуров, бабочек. Покину Веломоди, которая на прощание, стойко поборов слезы, благородно заверит меня, что в жизни каждый хороший день кончается закатом и темнотой. Покину доброго друга Джинаривело. Искренним долгим пожатием руки и глубоким взглядом попрощаюсь с храбрым борцом за лучшее будущее Мадагаскара учителем Рамасо, человеком новой эпохи.
Именно он не дает мне забыть о неустанном долге борьбы. Мне нельзя утопать в безмятежном блаженстве, каким меня награждает Амбинанитело. Моя обязанность быть там, где запутаны дороги, отравленные человеческим хищничеством, и внести свою лепту в строительство нового, простого и справедливого пути.
1
Дистрикт — единица административного деления. (Прим. ред.)
2
По понятным причинам я изменил некоторые фамилии. (Прим. автора.)
3
Кантон — единица административного деления. Несколько кантонов — дистрикт. (Прим. автора.)
4
На русских картах — о. Маврикий. (Прим. ред.)
5
А.Фидлер жил на Мадагаскаре в 1937-1938 годах. (Прим. ред.)
6
Площадь Мадагаскара около 600 тысяч квадратных километров, а население составляет всего три и три четверти миллиона человек. Значит, на один квадратный километр приходится немногим больше шести жителей. Но только два процента всей площади острова обрабатывается, девяносто восемь процентов — бесплодная земля и частично лес. Девять десятых поверхности острова покрыто латеритом. Это красноватого цвета почва, непригодная для обработки и неурожайная. За исключением некоторых заливных долин, вся лучшая урожайная, намытая водой земля Мадагаскара заселена мальгашами. Некоторые районы даже перенаселены. Правительственные круги в Европе в злобном упорстве не хотели найти правильного решения жгучих вопросов о земле и хлебе и распускали по свету бредни о блестящих перспективах переселения европейцев на Мадагаскар. (Прим. автора.)
