Жюль Верн - Удивительные приключения дядюшки Антифера
Но тут же он вспомнил, что в документе упомянут именно Антифер, и никто другой!… Тем хуже для француза! Саук свои планы менять не станет, он доведет их так или иначе до конца. Как только мальтиец и малуинец овладеют наследством, он ограбит обоих.
Пьер-Серван-Мало вошел в дом банкира, а Саук остался ждать на улице.
Налево за поворотом находилась пристройка, служившая конторой. Во внутреннем дворике не было ни души. Как будто именно сегодня утром банк закрылся из-за прекращения платежей.
Но знайте — Замбуко банкротом никогда не был!
Представьте себе этого тунисского банкира: человек лет шестидесяти, среднего роста, худощавый, нервный, сутулый, с быстрым холодным взглядом, безбородым лицом, пергаментным цветом кожи, седыми, свалявшимися, как войлок, волосами, напоминающими ермолку, надетую на череп, с морщинистыми руками и длинными, кривыми пальцами. У него сохранились все зубы — зубы, привыкшие кусать, что сразу бросалось в глаза, когда он разжимал тонкие губы.
Даже такой ненаблюдательный человек, как дядюшка Антифер, сразу почувствовал, что личность этого Замбуко малосимпатична и отношения с таким субъектом не могут доставить удовольствия.
Банкир был, в сущности, просто ростовщиком мальтийского происхождения, ссужавшим деньги под залог,— таких в Тунисе насчитывалось от пяти до шести тысяч.
Говорили, что Замбуко нажил громадное состояние довольно сомнительными банковскими операциями. Он действительно был очень богат и кичился этим. Но, по его мнению, человек никогда не может быть богат настолько, чтобы не желать разбогатеть еще больше. Его справедливо считали мультимиллионером[306], несмотря на убогую обстановку, в которой он жил, и невзрачного вида дом, введший в заблуждение дядюшку Антифера. Но это доказывало только страшную скупость Замбуко во всем, что касалось житейских потребностей. И были ли они у банкира вообще? Если и были, то очень ограниченные, он не позволял им разрастаться, подчиняя все свои желания инстинкту[307] накопления. Нагромождать один мешок с деньгами на другой, извлекать отовсюду золото, прибирать к рукам все, что представляет какую-нибудь ценность, не гнушаясь махинациями и темными делишками,— этому он посвятил всю жизнь. В результате — несколько миллионов, запрятанных в сундуках, и ни малейшего желания пустить капитал в оборот.
Было бы, конечно, странно, если бы такой человек не остался на всю жизнь холостяком. Не сама ли судьба определяет людям подобного типа удел безбрачия? У Замбуко никогда и мысли не возникало о женитьбе — «к счастью для его жены», как острили обычно шутники мальтийского квартала.
У него не было ни родных, ни двоюродных братьев и вообще никаких родственников, кроме единственной сестры. Он олицетворял собой весь род Замбуко. Банкир жил одиноко в своем доме, вернее, в своей конторе, или еще точнее — в своем денежном сундуке, имея для услуг только старую туниску, жалованье и еда которой обходились ему недорого. Все, что попадало в этот сундук, уже не выходило обратно. Теперь понятно, с кем предстояло встретиться дядюшке Антиферу, и позволительно спросить, какого же рода услугу эта малосимпатичная личность могла когда-то оказать Камильк-паше, заслужив его признательность.
И тем не менее услуга была оказана. Мы в нескольких словах объясним все читателю.
Двадцатисемилетний Замбуко, сирота без отца и матери — да и зачем ему родители, о которых он все равно бы не заботился? — жил в Александрии. С удивительной проницательностью и неутомимой настойчивостью он изучал различные виды маклерства. Он научился получать мзду и прикарманивать куши и от покупающего, и от продающего; сначала был посредником, затем торговцем и, наконец, менялой[308]и ростовщиком, то есть занялся самым прибыльным ремеслом из всех, какие имеются в распоряжении человеческой изобретательности.
В 1829 году (мы не забыли этого) Камильк-паша, встревоженный тем, что его двоюродный брат Мурад и подстрекаемый Мурадом властолюбивый Мухаммед-Али алчут[309] его богатств, решил переправить свои деньги в Сирию, где, как он полагал, они будут в большей безопасности, чем в любом городе Египта.
Для такой непростой операции необходимы умелые агенты. Но паша хотел иметь дело только с иностранцами, внушавшими ему доверие. Поддерживая богатого египтянина в ущерб вице-королю, они рисковали многим, самое меньшее — свободой. В числе агентов был молодой Замбуко. Если он и вкладывал в дело немало усердия, то оно щедро оплачивалось; он много раз ездил в Алеппо; наконец принял самое деятельное участие в реализации состояния своего клиента и перенесении сокровищ в надежное место.
Такие операции без трудностей и опасностей не проходят; после отъезда Камильк-паши некоторые из агентов, которым он давал поручения, и среди них Замбуко, заподозренные полицией Мухаммеда-Али, оказались в тюрьме. Правда, за недостатком улик их выпустили. Но все же они пострадали за свою преданность египтянину.
И вот, подобно тому как отец дядюшки Антифера в 1799 году оказал бесценную услугу Камильк-паше, подобрав его полумертвого на яффских скалах, точно так же и Замбуко тридцать лет спустя приобрел право на признательность богатого паши.
Теперь понятно, почему в 1842 году Томас Антифер в Сен-Мало и банкир Замбуко в Тунисе получили письма, извещавшие их, что настанет день, когда они смогут получить свою часть из стомиллионного наследства, обращенного в сокровища и хранящегося на острове, широта которого дана обоим, а долгота будет сообщена и тому и другому в свое время.
Мы уже говорили о том, какое впечатление произвело это письмо на Томаса Антифера, а впоследствии и на его сына; нетрудно догадаться, как могло подобное сообщение подействовать на такого человека, как банкир Замбуко. Само собой разумеется, он не проронил никому ни слова об этом письме. Он запер цифры широты в один из ящиков сейфа с тройным секретным замком, и с тех пор не проходило в его жизни и минуты, чтобы он не ждал появления Антифера, о котором говорилось в письме Камильк-паши. Тщетно старался он навести справки о дальнейшей судьбе египтянина. Никто не знал ни о его аресте на борту шхуны-брига в 1834 году, ни о том, что его перевезли в Каир, ни о его восемнадцатилетнем заточении в крепости, ни, наконец, о его смерти, последовавшей в 1852 году.
Итак, шел 1862 год. Двадцать лет прошло после получения письма, а малуинец все не появлялся, и ожидаемая долгота не могла присоединиться к имеющейся широте. Положение острова оставалось неизвестным… Однако Замбуко не терял надежды. В том, что обещание Камильк-паша рано или поздно выполнит, он нисколько не сомневался. Вышеупомянутый Антифер должен появиться на горизонте мальтийской улицы столь же неизбежно, как появляется в небесах комета, предсказанная обсерваториями Старого и Нового Света. Единственно, о чем он сожалел (и это вполне естественно для такого человека),— что надлежит поделить сокровища с другим наследником. Поэтому мысленно он не раз посылал его ко всем чертям. Однако изменить что-нибудь в распоряжениях, сделанных благодарным египтянином, невозможно. И все же дележ ста миллионов казался ему ужасным… Вот почему он уже много лет думал и передумывал, перебирал тысячи комбинаций, и все они сводились к одному: как все устроить, чтобы наследство целиком попало в его руки… Можно сказать так: он хорошо подготовился к встрече с Антифером, кем бы ни был человек, который принесет ему обещанную долготу.
