Леонид Почивалов - И снова уйдут корабли...
Окна в такси раскрыты, и им в лица бьет ветер городских трущоб, насыщенный запахами гнили и сточных канав. От гостиницы до дома Попцовых ехать всего три километра, пустяк. Накануне ухода в море им бы пешочком пройтись туда! Ноги потрудить, чтобы не слабели в рейсе без ходьбы! Но пешком нельзя. Рискованно. В городе бандитизм. Докатился и сюда через Атлантику из Нового Света — типичные американские гангстеры, даже некоторые с автоматами. С заходом солнца могут появиться из-за любого угла. А чужеземец для них лакомая добыча. Даже в порту на судне стало тревожно находиться. Действуют пираты.
И от сознания всех этих тревог еще тоскливее становится на душе, тяжелее ощущение одиночества. Во всем этом городе их, советских людей, девять человек — семеро моряков да Попцов с женой. Вот и вся колония. К тому же из семи моряков пятеро обычно в плавании. У моряков побывка в этом городе коротка — неделя. Правда, если случится ремонт судна, то могут простоять и месяц. Бывало. Сейнеры в компании старые, следят за ними плохо. И все же для этой страны и такая флотилия богатство. Продуктов питания для населения не хватает. Цены на них высокие. Мясо трудовое население не ест — не по карману. Только рыбу. И то временами. На рыбу вся надежда у этой африканской республики, бывшей колонии, которая никак не может вырваться из вековечной нищеты и забитости. Рыбные богатства ее прибрежных вод немалые, надо их только освоить. А кадров не хватает, особенно командных. Вот и пригласили на рыболовные траулеры советских капитанов и механиков.
Семья Попцовых живет в обеспеченной части города, районе особняков и вилл. У Попцова тоже вилла, только маленькая. И не он ее владелец. Снимает виллу Международная организация здравоохранения, в которой Эдуард Попцов работает экспертом-эпидемиологом и живет в этом городе уже третий год.
— Что бы мы делали, если бы тут не было Попцовых?
Чугаев, приткнувшийся в углу кабины, этот вопрос скорее всего задал самому себе. Ответа на него не ждет. Да и какой может быть ответ? Ясно, без Попцовых было бы совсем тоскливо. Особенно вечерами. Их вилла вроде клуба маленькой советской колонии. Любой приезжай — всегда будут рады. В этом доме, как в своей семье, чувствуешь себя свободно и непринужденно. Разваливайся в кресле, смотри телевизор, слушай музыку — у Эдика отличная коллекция пластинок классики.
Да и просто помолчать у Попцовых хорошо. На Лауру поглядеть — милая, добросердечная — олицетворение дома, семьи, уюта. И красивая! И оперное имя, которое она сама не любит, ей очень подходит. Посмеивается над родителями: у них в костромской глубинке любят нарекать детей позаковыристее: Альбина, Алевтина, Эльвира…
Услышав шум мотора подъехавшего такси, оба, и Эдик и Лаура, выскочили к воротам встречать гостей.
— В самый раз приехали! — улыбнулась Лаура. — У меня сегодня на ужин картофельные котлеты с грибной подливкой. А грибы… подмосковные!
Удивительно похожи друг на друга муж и жена, словно близняшки, брат и сестра, — оба густочерноволосые, с тихой покойной улыбкой, нешумливы, неторопливы, как северяне. Гурьев не раз думал: как хорошо, что именно такую пару прислали на работу за границу — но всем статьям подходящи для заграницы — воспитанны, общительны и образованны. На любую тему с ними можно говорить.
Входишь в их гостиную и с первой минуты долго не можешь оторвать глаз от стен. Все комнаты увешаны африканскими масками — из белого, розового, красного, черного дерева. Одна страшнее другой — зубастые, пучеглазые, носатые и безносые. Эдик собирает маски всерьез, обстоятельно. Много денег на них тратит. Так же, как и Чугаев. Но в отличие от Павла собирает по науке: выписывает каталоги, специальные журналы. Недаром так любит сюда заглядывать Чугаев. Здесь есть чему поучиться. Эдик мечтает в родном Судиславле на Костромщине в каком-нибудь клубе открыть музей африканских обрядовых масок. Это будет первый подобный музей в СССР.
Интересно, есть ли в этом скопище деревянных монстров что-нибудь похожее на то, что он сегодня приобрел для новогоднего подарка Павлу?
Гурьев придирчиво осмотрел коллекцию — такой нет! Порадовался. Покосился на Павла. У самого Попцова нет такой маски, какую Гурьев купил для друга!
Как всегда, приветливы хозяева, и Лаура приготовила отличный ужин. Эдик поставил на стол бутылку виноградного вина. Обычно не пьют, но в этот раз заявил, что есть повод. Значит, в самом деле важный повод, раз изменили Попцовы своим правилам. Вечер получался отличным — как раз прощальный.
Гурьев посмотрел на настенные часы: только через час, не раньше, можно будет звонить в столицу этой страны, в наше посольство. Самолет, конечно, уже прибыл, но пока рассортируют почту, доставят с аэродрома в посольство, а там разложат по полочкам адресатов… Не раньше десяти, это точно!
— Что-то вы сегодня грустный, Григорий Максимович?! — приметил его настроение Попцов.
Лаура возразила мужу:
— Чего спрашиваешь? Человек в плавание завтра уходит. И даже Новый год не сможет с нами встретить. Радоваться нечего!
Права Лаура. Действительно, грустно ему потому, что истосковался по дому, по родному Ленинграду. Сегодня, в канун отхода, одиночество кажется особенно тягостным, хотя он, как бывалый моряк, к нему привык, одиночество — всегдашний моряцкий удел. Вот если получит письмо…
Повод для сегодняшнего торжества у Попцова оказался в самом деле серьезным.
— Два события надо нам отметить, — сказала Лаура, когда все уселись за обеденным столом. — Первое: ваш завтрашний отход. Пожелать вам счастливого плавания, счастливого возвращения, заранее поздравить с Новым годом…
— Ну а второе?
Карие миндалевидные глаза Лауры таинственно сверкнули. Она жестом фокусника сняла салфетку, которая что-то на столе прикрывала. Под салфеткой оказалась черная пластмассовая коробочка: открыла крышку, и в коробочке на черном бархате блеснул сталью странный значок, изображающий нуль.
— Мой муж, — торжественно заявила Лаура, — удостоился большой чести. Его наградили вот этим!
— Лаура! — поморщился Попцов. — К чему столько пышных слов? Короче.
Но Лаура была неумолима. Ее переполняла гордость, и ей хотелось рассказать все в подробностях.
Она права. Такой наградой можно гордиться. Из почетных знаков подобного рода этот, должно быть, один из самых скромных на вид. Но он — в числе самых уважаемых. Стальная игла, предназначенная для вакцинации, согнута в кольцо, которое обозначает нуль. Это символическое свидетельство того, что игла уже не нужна. Болезнь побеждена. Страшная болезнь на этой земле сведена к нулю. В мире немногие обладают таким знаком. И вот его получил молодой советский ученый Эдуард Попцов. В грамоте Всемирной организации здравоохранения, приложенной к почетному знаку, говорится: «…в благодарность за участие в исторической акции…»
