Тур Хейердал - Путешествие на "Кон-Тики"
Приблизительно в три часа в пальмовом лесу появился просвет, и мы впервые увидели голубую водяную гладь лагуны. Окружающий ее риф был все так же непреодолим и все так же, зловеще пенясь, скрежетал своими кроваво-красными зубами. Ни одного прохода. Скоро и просвет в лесу исчез, а мы с попутным ветром двигались и двигались вдоль острова. Затем пальмовый лес стал редеть, и мы смогли еще раз заглянуть внутрь кораллового острова. Мы увидели широкую, красивую лагуну с соленой водой, похожую на большое молчаливое горное озеро, обрамленное колышущимися кокосовыми пальмами и блестящим песком. Заманчивый зеленый пальмовый остров окружал широким песчаным кольцом гостеприимную лагуну и, в свою очередь, был окружен вторым кольцом - кроваво-ржавым мечом, защищавшим вход в земной рай.
Весь день мы шли зигзагами вокруг Ангатау и очень близко ощущали его прелесть - сейчас же за входом в хижину. Солнце бросало свои лучи на пальмы, и весь остров казался нам радостным и райским. Когда маневрирование нашего плота превратилось в установившуюся привычку, Эрик достал свою гитару и стал на палубе в огромной перуанской соломенной шляпе, наигрывая и напевая сентиментальные песенки Южных морей, а Бенгт готовил на краю плота праздничный обед. Мы открыли старый кокосовый орех из Перу и выпили за здоровье молодых свежих орехов, еще висевших на деревьях острова. Огромное впечатление на нас, шестерых, прибывших с моря, произвела царившая вокруг атмосфера: покой царил над большим зеленым пальмовым лесом, твердо стоявшим на земле и простиравшимся перед нами во всем своем великолепии. Покой царил среди белых птиц, паривших над верхушками пальм; покой был и над зеркальной лагуной, и над мелким песком берега, и над злобным красным рифом с его канонадой и барабанным боем. Полученное нами от всего этого впечатление никогда не изгладится из нашей памяти. Не было сомнений в том, что мы находились уже на противоположной стороне атолла и перед нами был самый настоящий остров Южных морей.
Удастся ли вам выйти на берег или нет, не имело значения. Как бы то ни было, мы прибыли в Полинезию, а просторы океана остались навсегда позади нас.
Волею судеб торжественный день прибытия к Ангатау оказался девяносто седьмым днем нашего путешествия. Но ведь еще в Нью-Йорке мы рассчитывали достигнуть полинезийских островов при теоретически идеальных условиях на девяносто седьмой день.
Примерно в пять часов вечера мы прошли мимо двух стоявших на берегу между деревьями хижин, крытых пальмовыми листьями. Не было видно ни дыма, ни какого-либо другого признака жизни.
В половине шестого плот снова подходил к рифу. Мы приближались к западной оконечности острова и решили еще раз поискать, нет ли прохода в лагуну. Солнце висело так низко, что слепило глаза, а за последним мысом, где море билось о риф, появилась небольшая радуга. Нам видны были лишь очертания острова. На берегу показалась неподвижная группа черных точек. Вдруг одна из них медленно двинулась к воде, в то время как другие бросились к лесу и исчезли. Это были люди! Мы пошли вдоль рифа настолько близко к лесу, насколько у нас хватило смелости. Ветер затих, и мы почувствовали, что нас может сейчас затянуть к острову. Мы увидели, как на воду спустили каноэ, в него прыгнули два человека и стали грести к рифу с внутренней его стороны.
Сначала они шли вдоль рифа, затем резко изменили направление, и мы увидели, как каноэ быстро поднялось в воздух, скользнуло в проход в рифе и направилось в нашу сторону.
Значит, проход был! Единственная наша надежда! Теперь мы видим всю деревню, раскинувшуюся между пальмами. Но тени уже становились более длинными.
Двое людей, находившихся в каноэ, махали нам руками. Мы усиленно отвечали тем же, и они погнали скорее свое суденышко. Это была полинезийская лодка с балансиром, а в ней две коричневые фигуры в фуфайках гребли изо всех сил, сидя лицом к нам. Нас опять ожидали трудности из-за незнания языка. Из всех нас я один помнил несколько слов на диалекте Маркизских островов, и то потому, что я жил на острове Фатухива. Но полинезийский язык трудно помнить, а в наших скандинавских странах не могло быть и речи о применении его на практике.
Мы почувствовали некоторое облегчение, когда каноэ стукнулось о край плота и оба гребца прыгнули на борт; один из них, ухмыляясь, протянул свою коричневую руку и крикнул по-английски:
- Cood night![33]
- Cood night! - ответил я, удивленный. - Do you speak english?[34]
Человек снова улыбнулся и кивнул головой.
- Good night, - сказал он, - good night! Это был весь его запас иностранных слов. Исчерпав его, он сердито закричал на своего более скромного друга, который стоял сзади, подавленный ученостью товарища.
- Ангатау? - спросил я и указал на остров.
- Х'ангатау, - кивнул островитянин утвердительно.
Эрик тоже гордо кивал головой. Он, оказывается, был прав: мы действительно находились в том самом месте, которое Эрику подсказало солнце.
- Maimai hee iuta, - сказал я нерешительно.
Этим исчерпывались познания, полученные мной на острове Фатухива, и эти слова должны были означать: "Хотеть... пойти... на землю..."
Гребцы указали на невидимый проход в рифе, и мы, переложив кормовое весло, решили попытать счастья.
В тот же момент с острова подул свежий ветер, над лагуной показалось маленькое дождевое облако. Ветер угрожал отогнать нас от рифа, и мы заметили, что "Кон-Тики" поворачивается не под тем углом, который был необходим, чтобы мы могли подойти к устью прохода в рифе. Мы пытались стать на якорь, но якорный канат не дотянул. Пришлось взяться за весла, и поскорее, пока ветер не совсем разошелся. В один миг мы спустили парус, и каждый из нас взял по большому веслу. Я хотел дать по веслу и обоим островитянам, которые наслаждались полученными от нас сигаретами.
Но они только энергично мотали головой, указывая направление, куда нужно быстро идти, и, казалось, были чем-то смущены. Я показал знаками, что мы все должны грести, и повторял слова: "Хотеть... пойти... на землю". Тогда более решительный из них нагнулся и, вращая правой рукой в воздухе, произнес:
- Тр-р-р-р-р-р-р-р!
Нельзя было сомневаться в его желании, чтобы мы завели мотор. Островитяне думали, что находятся на борту какого-то странного, глубоко сидящего в воде судна. Мы потащили их на корму и показали, что у нас под бревнами нет ни винта, ни корпуса. Они были страшно изумлены, немедленно бросили свои сигареты и кинулись к нам; и вот уже с каждой стороны плота сидели и гребли по четыре человека. В это время солнце опустилось по вертикальной линии в море за мысом, и ветер со стороны острова подул еще сильней. Было не похоже, чтобы мы двинулись вперед хотя бы на сантиметр. Местные жители вдруг прыгнули в свое каноэ и исчезли. Смеркалось, и мы опять были одни на плоту и гребли как бешеные, чтобы нас снова не унесло в море.
