Антон Кротов - Это ты, Африка!
— В Донголе — в какой-нибудь хотель? — обратился к нам водитель.
— Нет, — отвечаем мы, — хотель не хотим, так переночуем, без денег.
— Хорошо, переночуете без денег, — решил водитель и привёз нас к воротам какого-то непонятного, полутёмного двора, — подождите минутку.
Водитель вышел из кабины и зашёл в ворота, а потом вскоре вышел, пригласив нас внутрь. Сам он внутрь больше не пошёл, а попрощался с нами и уехал со словами: «Вы можете спать тут».
Из ворот вышел некий человек и позвал нас во двор. Двор был больше, чем обычный суданский жилой двор, содержал газоны и цветы, а также краны с водой. «Ничего себе, тут есть даже водопровод! — подумали мы. — А есть ли тут Интернет или телефон?»
Пользуясь местными кранами с водой и египетским мылом, мы постирались. Странный местный человек был молчалив, и нас не оставляли сомнения о месте сём. Вскоре он принёс большую тетрадь с записями и изъявил желание посмотреть наши паспорта.
— А что это за место? — спросили мы. — Это гостиница?
— Нет, — отвечал человек с тетрадью.
— Это мечеть?
— Нет.
— А что же это?
— Это секьюрити-дом, — отвечал человек с тетрадью.
— А мы здесь можем спать?
— Нет, мы пойдём в полицию.
Вот те на! Оказывается, наш водитель решил сдать нас в полицию! Вероятно, он почувствовал, что у нас нет пермита или ещё каких документов, и нас сейчас капитально задержат.
Вскоре, оправдывая наше беспокойство, появился ещё один человек и изъял наши паспорта. Затем нас отвели в полицейский участок, находившийся рядом. Наш «проводник» долго общался с полицейскими, показывал наши паспорта (вероятно, открыв отсутствие регистрации)…
— Что, какие-то проблемы? — спрашивали мы.
— Нет проблем, всё в порядке, — отвечали полицейские, но было видно, что они озабочены нашим случаем. Главный полицейский пошёл докладываться о нас по телефону, но, вероятно, не дозвонился. Нас погрузили в кузов полицейской машины и повезли в ночь.
Подъехали к какому-то дому. Полицейский, неся наши паспорта, вышел из кабины и постучался в металлические ворота. Однако нужного ему человека не было и тут. Нас, с нашими рюкзаками, опять свалили в кузов и повезли дальше по ночной Донголе…
Когда найти нужного начальника оказалось невозможным, мы вернулись сперва в «секьюрити офис», а потом снова в полицейский участок. Другой начальник, наши паспорта и наш «проводник» уединились в какой-то комнате участка, освещённой голой электрической лампой. Нам сказали стоять во дворе.
Прошло ещё некоторое время, а наша ночная судьба так и не решалась. Выяснить подробности и причины нашего задержания мы не могли, так как плохо знали язык. Всё же я решил попробовать выяснить нашу судьбу и заглянул в комнату, где два суданца, листая наши паспорта, вели неторопливую беседу. Ну и подставил нас водитель!
К счастью, начальник полицейского участка оказался неожиданно англоговорящим (все остальные таких свойств не проявляли).
— У вас какие-то проблемы? — спросил я его.
— Нет, это ведь у вас проблемы, — ответил начальник.
— ???
— Это же у вас проблемы. У вас нет денег, чтобы заплатить за хотель, и мы вот думаем, как с вами быть.
Я объяснил, что произошла неточность: деньги на хотель у нас есть, но мы не хотим ночевать в хотеле, а переночуем в палатке на берегу Нила.
— Так вы говорите, что хотите переночевать в палатке?
— Да.
— Не замёрзнете?
— Нет, что вы!
Пять паспортов вернулись ко мне, и я, едва сдерживая смех, поблагодарил и попрощался с начальником полиции, проявлявшим такое беспокойство о нашей судьбе. Вновь свободные, мы пошли от полицейского участка куда подальше.
* * *Было, наверное, часов десять вечера. По тускло освещённым улицам Донголы бродили редкие жители. Работали две или три уличных харчевни. В одном месте продавались местные арбузы удлинённой формы.
Мы уже две недели не звонили в Россию, и о том, что с нами, никто не знал. Надежды на обнаружение интернета в глиняных деревнях по дороге не оправдались. Но в этом цивильном, асфальтовом, электрическом, арбузном городе Донголе должна быть международная телефонная связь!
Этим вопросом мы озаботили подвернувшихся нам местных жителей. Они вызвались нам помочь, гордо заявив, что из Донголы можно позвонить когда угодно и куда угодно. Вскоре привели человека, который оказался заведующим переговорным пунктом. Мы пошли с ним. Переговорный пункт был закрыт — то ли из-за позднего часа, то ли из-за малого спроса на услуги. «Телефонист» отпер маленькую комнату переговорного пункта, ввёл нас в помещение, по размеру немного меньшее гаража, и зажёг три свечки (здесь электрификация ещё не достигла, как в Подмосковье, каждого сарая). Все, кто желал, позвонили в Россию, и, поскольку местной валюты у нас не было, расплатились долларами.
На прощание я обменял у телефониста 10$ по грабительскому курсу, и мы отправились проедать эти деньги. Съели арбуз (1$) и несколько тарелок фуля (по 0.5$). Было уже около полуночи, когда мы наконец вышли на берег Нила и расстелили свои спальники на чьём-то огороде.
26 марта, пятница.
Наутро мы проснулись свободные и счастливые. Решили переправиться на другой берег Нила, туда, где проходит трасса на старинный город Кариму. Собрались и отправились на переправу.
Большая баржа, как и вчера, полная машин, ослов, овец и людей бесплатно перевезла всех на противоположный берег реки. Там находился «маркет» — небольшой базар, где в питии чая и поедании фуля проводили своё время немногие ожидавшие попутного транспорта куда-либо, в основном, вероятно — в Вади-Халфу.
Чем заняться первым делом? Конечно, едой! Так как у нас теперь были деньги, мы уселись в одной из едален и употребили сперва одну, а потом вторую и третью тарелки фуля. А оное кушанье в Судане делается так.
Как и в Египте, фуль (фасоль) живёт и постоянно варится в большом металлическом кувшине на огне или на углях. Порция фасоли выкладывается из этого кувшина в тарелку (миску) длинным половничком. Затем продавец берёт в руки стеклянную бутылку из-под пепси-колы и начинает донышком растирать варёную фасоль в кашицу. Затем к каше сей добавляют растительное масло, тёртый сыр и другие вкусности. К фулю прилагаются две толстые лепёшки хлеба, используемые для еды (ложек там не применяют). Такая порция стоит альф гиней (1000 фунтов, или 100 динаров, а для нас — примерно полдоллара). Из чувства коллективизма суданцы, если едят вместе, не заказывают раздельных тарелок фуля, а едят все вместе из большой миски.
