Арни Фалк-Рённе - Путешествие в каменный век. Среди племен Новой Гвинеи
Во время нашей беседы Мария Хорн говорит:
Я по-прежнему безуспешно борюсь с бессмысленным страхом людей перед колдовством. Мне вряд ли удалось обратить в истинное христианство хотя бы одного жителя здешних мест, несмотря на то что многие называют себя христианами. Как-то раз, когда скончалась одна из наших больных в Аванде, ко мне пришли ее муж и брат с просьбой выдать им тело умершей. Вот уже много месяцев, как они сами называли себя христианами, и я столько времени убеждала их, что куру — это наследственная болезнь и не имеет ничего общего с колдовством и магией. «Мы не будем есть ее труп, — заверил меня муж покойной, — мы хотим только устроить маленькие поминки в деревне, а потом принесем тело назад и похороним его здесь, в Аванде». Я поверила ему, но все же решила пойти в деревню, когда начались поминки. Мертвую женщину посадили, прислонив к стене мужского дома. В руки ей вложили веревку, и все жители деревни, распевая псалмы, подходили и дергали за эту веревку. На мой вопрос, зачем они это делают, лулуай (вождь) ответил: «Мы дружим с христианским богом. Если женщина выделит мочу, когда кто-то дернет за веревку, бог укажет нам на колдуна».
Мария Хорн была одной из первых, кто услышал о племени форе и о страшной болезни, поражавшей его женщин. Бросив все, она решила отправиться в эти глухие места, чтобы прийти на помощь. Об этой первой экспедиции Мария Хорн и рассказала мне.
В конце сороковых годов до поселков, расположенных вдоль побережья Новой Гвинеи, дошли удивительные рассказы о племени, живущем в горных внутренних районах острова. Патрульный офицер Скиннер, находясь в трех днях пути от полицейского участка Кайнанту, наткнулся на укрепленные деревни. По словам жителей, они принадлежали племени форе, о котором представители властей до того времени никогда не слышали. Жители казались очень напуганными, но не потому, что увидели белого человека и вооруженных солдат-папуасов, а потому, что, как они утверждали, их женщин околдовали и теперь им суждено умереть.
Переводчику Скиннера нелегко было объясниться с этими людьми — никто из них, естественно, не говорил на пиджин, но Скиннер все же с огромным трудом сумел понять следующее: они уехали из своих деревень, расположенных в горах южнее этих мест, так как местный колдун приобрел слишком большую власть и мог теперь наказать любую женщину смертью. Они показали на трех скрюченных женщин в одной из хижин. В первый момент Скиннер принял их за больных полиомиелитом; женщины были частично парализованы и не могли разогнуться. Ползая вокруг костра, они дрожали всем телом, словно очень замерзли. Офицер был несведущ в медицине, но даже он, наблюдая за несчастными, понял, что это не полиомиелит: лицевые мышцы у них так дергались, что казалось, будто бедняги смеются; то и дело они издавали звуки, отдаленно напоминающие хохот. Три дня спустя все они умерли в страшных мучениях. Местные жители называли болезнь «куру», что, по словам переводчика, означало «смерть от смеха».
Как только я услышала о страданиях этих людей, — продолжала Мария Хорн, — я сразу же решила отправиться в те места, чтобы оказать им посильную помощь. Рассказывать о том, как мне удалось снарядить экспедицию, было бы слишком утомительно, достаточно сказать, что четыре месяца спустя я вместе с четырнадцатью проводниками, полицейским сержантом и переводчикам тронулась в путь из поселка Кайнанту на юг, где жило незнакомое племя форе.
Следует ли удивляться тому, с каким волнением я ждала предстоящей встречи? Когда мы останавливались на ночлег, мне не спалось, и, как только вставало солнце, разгоняя ночной туман, и птицы начинали свой концерт, я выползала из-под защитной паутины противомоскитной сетки, чтобы приветствовать наступление нового дня. Из густых зарослей папоротника клубами вырывался туман, обнажая контуры реки, текущей со склонов далеких гор. Стоило сделать пару шагов в сторону, и я оказывалась на земле, на которую прежде не ступала нога белого человека. И где-то там, в неведомых долинах, в горах, живет племя, которое лишь несколько месяцев назад впервые увидело белого человека.
Новая Гвинея. Всю свою жизнь я провела в этой стране. Родилась я на Земле кайзера Вильгельма — так в дни немецкого господства называлась нынешняя Территория Новая Гвинея — и была свидетельницей всех происходящих тут в последние десятилетия перемен. Как сестру милосердия меня посылали то в одно, то в другое племя, еще совсем незнакомое с современной цивилизацией. После окончания второй мировой войны в Австралию прибыло около двух миллионов переселенцев из Европы. Тогда же на Новой Гвинее было обнаружено много ранее неизвестных племен, которые совершенно неожиданно для себя попали в новый мир — из каменного века в эпоху атома.
Оказалось, что жители острова говорят более чем на пятистах языках, отличных друг от друга так же, как, например, немецкий от турецкого. В пределах одного племени женщины и мужчины говорили на разных языках. Были племена, где существовали слова-табу, произносить которые имели право только взрослые воины, любого другого ждала за это смерть. В одном племени единственной одеждой мужчин был огромный, чуть ли не метровый футляр, который они надевали на пенис, а в соседнем племени женщины намазывали ягодицы толстым слоем жира. В одном племени и мужчины и женщины в торжественных случаях мазали себя смесью глины, пепла и свиного жира, в то время как их соседи протыкали себе ноздри перьями райских птиц и украшали кожу татуировкой. Некоторые племена свинью почитали за священное животное, другие ее презирали как нечистую силу. Тут поклонялись солнцу и луне, а по соседству детей и молодых женщин приносили в жертву духам деревьев, и крысу почитали как самое высокое божество. В иных местах убивали мужчину, в которого вселился злой дух, и тут же съедали внутренности, дабы ублажить его душу…
На пятый день после того, как мы покинули Кайнанту, к вечеру, я занялась подсчетом кассы, а проводники — устройством лагеря. Каждый день перед заходом солнца я обычно выплачивала им дневной заработок — по три коробки спичек на человека. Прямо передо мной в высокую траву убегала тропа. Вдали, за синеющими на горизонте горами, лежали земли племени кукукуку, а внизу, в долине, можно было различить первые жилища форе. Была одна из тех чудесных минут, когда все кругом дышало миром и покоем. Трудности дневного перехода остались позади, я мечтала поскорее закончить раздачу спичек, чтобы освежиться в реке, протекавшей под нами, и полакомиться рисом с бобами, который готовил мой превосходный повар Камайя из племени чимбу, заглушая своим пением шум пыхтевшего примуса.
