Анатолий Вассерман - Прогулки по умным местам
Идём по Топольского вниз к Старопортофранковской. Справа – результат ещё одной спорной реконструкции. Часть общежития «Водного» института передана компании «Инстрой» – та и перестроила фасад «по своему образу и подобию».
Получились любопытные круглые окна: их – в сочетании с раскраской фасада – можно трактовать как «кадр из фильма «Титаник» – вид на тонущее судно с операторского крана». Как сказано в анекдоте 1997-го года: «Но зато мы получим 11 Оскаров»…
Дальше по нашему курсу здание училища Бродского по левой стороне переулка и здания общежития «Водного» по правой. Об общежитии мы расскажем чуть позже, а пока поворачиваем на восемь румбов – 90 градусов – налево и идём один квартал по Каретному переулку. Кстати, до эпохи тотального возврата старых названий он носил имя Александра Степановича Попова, что, в общем, не так уж и неприлично. Но теперь у нас в Верхней немецкой слободе почти все названия соответствующие: Лютеранский и Каретный переулки, Кузнечная и Дегтярная улицы. Переулку Топольского (лётчика, героя обороны Одессы) не вернули название Инвалидный – думаем, к радости его жителей.
Пересекаем Лютеранский переулок (осторожно – булыжная мостовая не ремонтировалась Бог знает сколько лет) и оказываемся в квадрате «Пять общежитий». С архитектурной точки зрения интересно только одно здание: общежитие Педина № 1. Это классика конструктивизма, хотя архитекторы Файвиш-Мойше (в советское время Фёдор) Абрамович Троупянский, Ной Моисеевич Каневский, М. А. Кац (увы, эта фамилия столь распространена, что нам так и не удалось найти биографию творца) построили его в 1937–1939-м годах (в провинции все тенденции начинаются и заканчиваются с опозданием). По принципу «сапожник без сапог» самое некрасивое здание – общежитие Строительного института, стандартная пятиэтажка – у студентов Консерватории (они видят красоту и гармонию музыкального мира – остальное, вероятно, излишне). В двух «сталинках» размещены «связисты» и вторые «пединовцы». Так компактно размещены студенты разных ВУЗов. Со статистикой мы не знакомы, но логично предположить, что число «перекрёстных» браков студентов велико.
Мы предлагаем пересечь площадь Льва Толстого (кроме памятника великому писателю «От трудящихся Центрального района в честь пятидесятилетия Великого Октября», на площади продовольственные магазины «Лев» и «Граф») и по Асташкина дойти до Тираспольской улицы. На Асташкина стоит зайти во двор № 6. Там расположена баня № 4. Сейчас, конечно, появилась масса всяких современных саун, но в советское время это было почти культовое место для любителей русской парной. Функционирует баня и сейчас. Но мы не призываем читателей «идти в баню», хотя работает она непрерывно с 1861-го года и среди её посетителей был Виктор Степанович Черномырдин, а просим посмотреть на две мемориальные таблички, установленные во дворе. ВПЕРВЫЕ В СНГ они установлены на месте убийства местного авторитета Карабаса, в миру – Виктора Куливара. По многочисленным отзывам, он был человек «строгий, но справедливый», и в «лихие 90-е» во многом просто старался заполнить образовавшийся правовой вакуум.
На первой гранитной доске – суровый мужской портрет и надпись (орфография сохранена):
«Здесь 21 IV 1997
предательски был убит
КУЛИВАР
Виктор Павлович
Вечная и Светлая память о тебе Карабас
От друзей и товарищей»
На второй гранитной доске «Ко дню памяти нашего соседа по улице Старорезничной (Куйбышева) В. П. Куливара – посвящается» и далее стихотворение на восемь четверостиший. Это не прикол вроде появившейся на 10 минут на Одесской киностудии «мемориальной доски» «Здесь с 1966 по 1980 год терзаемый бандеровцами режиссёр Говорухин снял фильмы…» и далее по списку, включая «Место встречи изменить нельзя». Это «чисто-конкретный» факт – его может увидеть любой читатель, если проследует по описываемому нами маршруту.
Если баня пережила все невероятные события и перемены за прошедшие примерно полтора века, то соседнему предприятию не повезло. На углу Асташкина и Тираспольской была расположена одесская табачная фабрика – ЕДИНСТВЕННАЯ в России, выпускавшая папиросы с фильтром: «Сальве», что в переводе с латыни значит «Будь здоров». Маяковский, хотя и бывал в Одессе, допустил ошибку в своей рекламе:
Нами оставляются от старого мира
только – папиросы «Ира».
Папиросы «Сальве» тоже благополучно пережили всякие революции и войны, выпускаясь в Одессе с 1910 года. Ответом на рекламу Маяковского была наша реклама – тоже в стихах, естественно, но авторство её принадлежало коллективу фабрики (почти как мечтал и сам поэт-трибун в своей поэме «150 000 000»):
Слава уходит, как дым
деньги уходят, как дым
жизнь уходит, как дым
ничто так не вечно, как дым папирос Salve
Философский взгляд, не правда ли?
Конечно, «КУРЕНИЕ УБИВАЕТ», но всё равно грустно смотреть на разрушающееся – некогда могучее – здание. С другой стороны, мужчин с усами сейчас сравнительно немного, курение в мороз в перчатках тоже не в ходу, так что две основные причины распространения папирос исчезают. Интересно, как распорядятся площадью, когда здание окончательно разрушится?
Ещё две интересные подробности. Во-первых, производство начиналось на Малой Арнаутской улице: помните, Бендер объяснил Воробьянинову – «Всю контрабанду делают в Одессе на Малой Арнаутской улице». В разрушающемся ныне доме фабрика продолжила работу уже после войны, т. к. здание на Малой Арнаутской было разрушено, а оборудование, в том числе и know-how – машинки, сворачивающие папиросные гильзы сразу вместе с хлопковыми фильтрами – вывезли румыны. Во-вторых, оба здания построил уже знакомый нам архитектор Минкус. Какой-то он невезучий, право: одно здание разрушила война, другое – после банкротства предприятия – разрушается на наших глазах, еврейское училище перестроили с уничтожением всех архитектурных красот. И только корпус Холодильного стоит непоколебимо.
Мы повернули на Тираспольскую. Она теперь напоминает саму себя в начале ХХ века тем, что деревья на ней снова молодые. Это одно из основных впечатлений при просмотре старинных фотографий Одессы – молодые и тоненькие деревья совершенно изменяют облик даже очень знакомых улиц.
Тираспольскую несколько лет назад радикально расширили. Наши предки сделали нам замечательный подарок. Они строили улицы так, будто знали, что через 100–150 лет нам придётся как-то размещать десятки тысяч автомобилей. В результате почти на любой улице можно вдвое расширить мостовую и при этом останется довольно приличный – по европейским меркам – тротуар. Приходится, увы, жертвовать деревьями. Но новые уже высажены, а общий баланс очистки воздуха деревьями минус загрязнение воздуха автомобилями может быть даже в пользу реконструкции: молодые деревья меньше очищают воздух – но автомобили, не стоящие в пробках на узких улочках, его и меньше загрязняют.
