Генри Стенли - В дебрях Африки
Туземцы племени абунгума на левом берегу реки наблюдали нашу переправу с высоты холма, отстоявшего от места переправы примерно на километр, и своим спокойствием как будто хотели сказать: ладно, приятели, вот когда вы очутитесь на нашем берегу, тогда мы с вами и расправимся. В такой открытой местности нельзя было двинуться без того, чтобы все не узнали об этом. Глядя на нас, абунгумы храбро потрясали копьями; бабусессэ заняли каждый холм, каждый пригорок на правом берегу. По всему было видно, что в непродолжительном времени наше мужество будет испытано в достаточной степени. Оставалось хоть то утешение, что бдительные туземцы не решатся подкарауливать нас среди пастбищ, где трава не выше 5 — 7 см, и, следовательно, укрываться им негде.
С тех пор, как мы добрались до Ибуири, питание было у нас, для Африки, конечно, отличное. Всякий день мы имели мясо и молоко, ели кур, свежие и сушеные бобы, сахарный тростник, сладкие бататы, ямс, томаты, дыни, бананы.
На людей все это действовало превосходно: они были во всех отношениях лучше, сильнее и развитее тех тщедушных и трусливых созданий, которых арабские невольники в Ипото немилосердно колотили, вызывая с их стороны лишь самые смиренные протесты. На нас, белых, тоже заметно было хорошее влияние пищи; мы. были не толсты, но не имели уже того тощего и высохшего вида, что прежде; будь у нас хоть немного вина, мы бы окончательно поправились.
На другое утро, через час ходьбы, мы поднялись по отлогому зеленому склону на вершину одного из тех длинных холмов, которые составляют характерную особенность здешней местности. Тут опять мы могли осмотреться вокруг и ознакомиться с предстоящим путем. Мы намеревались направиться к юго-востоку, так как нас особенно интересовала высокая коническая вершина в конце поросшей травою горной цепи; впоследствии эта вершина стала нам известна под названием пика Мазамбони. Мы углубились в прелестные ложбины, орошенные прохладными и прозрачными ручьями. Вокруг них расположены были группы туземных хижин, с прилегающими к ним полями еще незрелого сорго, бататов и сахарного тростника. Но в хижинах никого не было, так как их обитатели унизывали вершины каждого значительного холма на нашем пути и оттуда деятельно за нами наблюдали. Наконец, мы прошли мимо пустой ограды для скота, — так называемой зерибы.
Мы продолжали путь к долине, по которой протекала другая быстрая и пенистая река. Слева тянулся ряд утесов, возвышавшихся отдельными каменистыми массами, на вершине каждого из них могло бы удобно разместиться человек до двенадцати. Эти отдельные утесы связывались между собой более низкой каменистой грядой, довольно однообразной высоты, служившей им как бы подножием. Местами мы проходили так близко от подошвы этих утесов, что с них можно было бы бросать в нас камнями. Но хотя мы все время и ожидали каких-нибудь демонстраций, туземцы оставались замечательно спокойны. Тропинка привела нас к висячему мосту через третью Итури, которую, во избежание путаницы, мы назовем Восточною. Эта река, шириной около 30 м, глубока и быстра, как водопад. Висячий мостик был так легок и непрочен, что мы для безопасности переходили через него поодиночке, а так как каждому человеку требовалось не меньше 120 секунд, чтобы пройти эти 90 шагов, то караван перебрался на ту сторону не раньше 6 часов вечера. Эта переправа совершалась при таких неблагоприятных условиях, что наши стрелки весь день стояли под ружьем, не смея отлучаться от своих постов.
8-го числа, покинув узкую и извилистую живописную долину Восточной Итури, мы поднялись по отлогому склону на холм, с которого открылся далекий вид на нее, и мы имели случай убедиться, что река идет с востоко-юго-востока.
Вскоре затем пошла ровная местность, раскинувшаяся к югу километров на тридцать и окаймленная с севера каменистой грядой и долиной, из которой мы только что вышли, между тем как на востоке возвышалась горная цепь Мазамбони, северная оконечность которой, завершенная высоким пиком, стала теперь целью нашего движения.
К половине десятого часа мы на несколько километров приблизились к этой горной цепи и, перед тем как углубиться в долину небольшого ручья, бегущего к северу, с удивлением заметили, что все пространство вплоть до подошвы гор тщательно обработано и обнаруживает присутствие очень значительного населения. Так вот где, думалось нам, будет поле сражения! Абунгумы ушли из своих поселений, чтобы соединиться с этим многочисленным племенем и встретить нас достойным образом.
Таких многолюдных местечек мы еще не встречали с тех пор, как отплыли из Бангалы на Конго.
Имея в виду ничем не раздражать туземцев, мы выбрали дорогу на юго-восток, огибавшую селения. Мы пробирались между плантациями с таким расчетом, чтобы неприятелю негде было устроить против нас засаду. В половине двенадцатого мы достигли восточного края селений и остановились для полуденного отдыха под тенью дерева, ветви которого качались и шелестели от дуновения свежего ветра с Ньянцы.
В час пополудни мы пошли дальше и, углубившись в банановые рощи, не могли надивиться искусным насаждениям и необыкновенной опрятности каждого из обработанных участков. Конические хижины были просторны, а внутри, как мы заметили, проходя мимо отворенных дверей, разделены перегородками, сплетенными из листьев тростника. Каждая деревня была так тщательно выметена, как будто ждали почетных гостей. Бананы гнулись под тяжестью плодов, кругом расстилались обширные поля бататов, а дальше — сотни гектаров были засеяны просом; многочисленные склады для зерна, как видно, недавно построенные, показывали, что ожидается богатая жатва.
Мы прошли через все нивы, и никто нас не тронул. Мы думали, что преувеличенные слухи о наших силах заставили туземцев присмиреть или же они сбиты с толку нашими стараниями постоянно держаться поодаль от плантаций.
Широкая, утоптанная дорога к горам, до которых было уже очень близко, пересекала почти совершенно плоскую равнину шириной в 5 км, поросшую густой травой в полном цвету. Слева неподалеку от нас протекала Восточная Итури, и на противоположном ее берегу виднелось другое многолюдное селение.
В 3 часа мы достигли подошвы горы, увенчанной пиком. Многие ее вершины были усеяны группами хижин. Загоны для скота скрывались в ущельях и лощинах. Дикари собирались толпами на ближайших вершинах и по мере нашего приближения приветствовали нас громкими криками и пронзительными возгласами, не предвещавшими ничего доброго.
Средняя высота ближайших к нам холмов была приблизительно 250 м над уровнем равнины, а так как скаты были особенно круты, мы полагали, что расстояние от нас должно быть от 700 до 900 м.
