Геннадий Невельской - Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России
Этнографические материалы, собранные в середине XIX в. экспедицией Р. К. Маака. Художник Мейер
Пояс мангунский, к которому привешены различные предметы, а именно: ножик с меховыми ножнами; железное орудие для чищения трубок; кривой ножик; трутница; огниво; костяное орудие для разглаживания рыбьей кожи и развязывания узлов; трутница для осетровой кожи; мешок с оселком; игольник. Гольдская медвежья рогатина (рогатина для охоты на медведя).
Мангунская медвежья рогатина. Железка для рогатины. Лук. Стрелы. Пальма. Лыжа гольдская. Палка для упирания в землю при ходьбе на лыжах. Манчьжурское фитильное ружье. Снаряд, на котором манагры носят с собою на охоте тлеющий трут. Труба для приманивания лосей и оленей. Ножик гиляцкий. Медное кольцо, носимое на большом пальце. Такое же кольцо мангунское. Самострел для соболей. Снаряд, который охотники привязывают себе на спину для ношения убитой дичи. Пороховница мангунская
Отсюда, по показанию гиляков и мангунов, Хинганский хребет до реки Амура и амурских щек тянется в том же юго-юго-западном направлении и затем, переходя реку Сунгари, направляется к югу до Полуденного Большого моря [Китайское море].
Итак, Орлов и Бошняк были первыми и единственными лицами, которые астрономически определили истоки рек Уды, Тугура, Немилена, Амгуни и Горина, а также направление Хинганского хребта между 51 и 54 параллелями — хребта, который по трактату 1689 года принят за направление границы нашей с Китаем. Они первые, таким образом, фактически доказали, что граница России с Китаем от верховья реки Уды идет не на восток-северо-восток к Охотскому морю, как до этого предполагали и как показывалось на всех картах и в географиях, но на юго-юго-запад. Хребет, пересекая Амур выше устья Сунгари, направляется между этой рекой и Уссури до Японского моря и Кореи; следовательно, согласно точному смыслу первого пункта Нерчинского трактата 1689 года, весь Нижнеамурский и Уссурийский бассейны до моря принадлежат России, а не Китаю, как, к несчастью, было тогда убеждено и старалось убедить других наше Министерство иностранных дел. Итак, в 1852 году Амурской экспедицией был положительно разрешен пограничный вопрос.
«Путь от истоков реки Амгуни до истоков реки Горин на пространстве более 180 верст был, — так доносит Бошняк, — ужасно затруднителен и утомителен; мы по всему этому пустынному и дикому пути, где до нас не проходил ни один европеец, шли пешком на лыжах, по колена в рыхлом снегу и прокладывали дорогу для нарт, тянувшихся за нами с провизией и кормом для собак. Мы прошли его в 10 суток и в продолжение всего этого времени имели ночлеги на снегу под открытым небом при морозе, достигавшем более 30° по Реомюру».
Определив главный исток Горина, Н. К. Бошняк поехал вниз по этой реке на SO½O, проехав 40 верст, достиг селения Нин; из этого селения, следуя по течению реки на OSO½O, через 35 верст (37 км) прибыл в селение Леки, расположенное при устье речки того же имени, впадающей справа в реку Горин. Отсюда Горин течет к востоку-севе-ро-востоку. Следуя в этом направлении, Н. К. Бошняк через 45 верст (48 км) 3 декабря 1852 года достиг селения Гори, того именно пункта, от которого Н. М. Чихачев отправился по Горину до его впадения в Амур.
Отсюда Бошняк поехал к северу на озеро Самагиров и прибыл в селение Сали, расположенное на южном берегу озера. Из Сали, следуя по берегу Самагирского озера на восток-северо-восток, он через 30 верст достиг селения Вево. Отсюда поехал вдоль берега на северо-северо-восток и прибыл в селение Бери, расположенное в северной оконечности озера Самагиров. Бошняк определил, что озеро Самагиров тянется с юго-запада на северо-восток на пространстве около 50 верст {74}. С этого озера из селения Дери по речке того же имени Бошняк, проехав 20 верст в северосеверо-восточном направлении, достиг протоки Чуля, соединяющей эту речку с озером Чукчагиров. Следуя по этой протоке на N½W, спустя 20 верст он достиг селения Чуля, на южном берегу Чукчагирского озера. Из Чуля Н. К. Бошняк поехал вдоль берега озера на восток-северо-восток и спустя 20 верст достиг селения Кика. Из этого селения, следуя вдоль берега к северо-востоку, через 25 верст он прибыл в селение Песа, самый северный пункт на озере. Из Песа, следуя на юго-запад, он проехал 20 верст и достиг селения Ча, расположенного в долине речки Ольджикан, вытекающей из этого озера и впадающей в реку Амгунь, и через 20 верст достиг ее устья, при котором на реке Амгуни расположено селение Дульбика, то самое, до которого доходил по Амгуни Н. М. Чихачев. Из вышесказанного видно, что Чук-чагирское озеро тянется от запада-юго-запада к востоку-северо-востоку на пространстве около 40 верст и что оно соединяется водным путем с озером Самагиров и с рекой Амгунь. Бошняк вернулся в Петровское, следуя по рекам Амгуни и Амуру и по Амурскому лиману.
«Берега озер Чукчагирского и Самагирского, а равно и верховьев рек Горин и Амгунь, — по словам Н. К. Бошняка, — изобилуют превосходными строевыми лесами, преимущественно лиственницей, кедром и елью. По словам местных жителей, озера эти глубоки и изобилуют рыбой. Берега эти вообще возвышенны и на них, по-видимому, есть местности, удобные для заселения земледельцами. Образ жизни и язык населения, самагиров и чукчагиров, одинаковы с обитателями реки Амгунь, то есть тунгусов. Самагиры и чукчагиры вообще кротки, добродушны и привязаны к русским; доказательством этого служит то, что из являвшихся к ним трех человек, которые разглашали о нас дурные слухи и подстрекали их уничтожить нас, они двоих прибили и прогнали, а одного убили».
Во всех селениях, в которых Н. К. Бошняк останавливался, он объявлял туземцам, что так как весь этот край до моря принадлежит России, то всех жителей мы принимаем под свою защиту и покровительство.
К наступавшему новому 1853 году, подобно как и к предшествовавшему, все мои благородные сотрудники были в сборе, чтобы встретить и этот год как бы в одной родной семье.
После разрешения пограничного вопроса нам оставалось в 1853 году приступить к окончательному разрешению второго вопроса — морского — и вместе с этим в следующую навигацию принять меры к предупреждению и устранению всяких покушений на этот край с моря. Для этого следовало занять залив Де-Кастри и ближайшее к нему на реке Амуре селение Кизи, так как Де-Кастри представляет ближайшую к
Николаевскому на берегу Татарского пролива местность, из которой нам было бы удобно наблюдать за действиями иностранных судов в проливе в то время, когда Амурский лиман бывает еще покрыт льдом. Занятие этого пункта было выгодно нам еще в том отношении, что при наших небольших средствах мы могли начать исследование берега к югу. Занявши же залив Де-Кастри, необходимо было основаться и в селении Кизи, так как оно по удобству сообщения с заливом могло служить прекрасным депо для Де-Кастри. Я хорошо понимал, что подобное распоряжение с моей стороны в высшей степени дерзко и отчаянно и что оно может повлечь за собой величайшую ответственность. Но ввиду того, что только такими решительными мерами представлялась возможность разъяснить правительству важное значение для России Приамурского и Приуссурийского бассейнов, я решился действовать энергично; личные расчеты и опасения я считал не только неуместными, но даже преступными. Все мои сотрудники, одушевленные моей решительностью, готовы были на все лишения, трудности и опасности, которые нам готовил новый 1853 год.
Глава девятнадцатая. Занятие Кизи и Де-Кастри. Первые сведения о заливе Хаджи
Цель дальнейших командировок. — Инструкция Петрову от 5 января 1853 года. — Инструкция Березину и Разградскому от 8 января 1853 года. — Инструкция Бошняку от 12 февраля. — Донесения А. И Петрова. — Повеление государя Николая Павловича, сообщенное 28 сентября 1852 года генерал-губернатору великим князем Константином Николаевичем. — Мое донесение генерал-губернатору от 25 февраля 1853 года. — Депеша Главного правления Компании от 15 октября 1852 года о доставлении в 1853 году парового баркаса для экспедиции. — Занятие залива Де-Кастри и основание склада в селении Кизи. — Цель командировки Разградского и Орлова вверх по Амуру. — Донесения Разградского от 21 апреля и Бошняка от 15 апреля 1853 года. — Предписание управляющего Морским министерством генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича
Несмотря на все старания доктора Орлова, скорбут между командами держался упорно, так что около 1/3 команды была больна им, но благодаря Богу значительной смертности не было. Добывая от маньчжуров водку, просо и чай, от туземцев свежую рыбу и от тунгусов в малом количестве оленину, мы имели возможность довольствовать больных свежей пищей. Это обстоятельство имело благотворное влияние: больные вскоре начали поправляться.
