Евгений Буянов - Стихий безумные удары
«Русский в одиночку сумел спуститься по стене Шхельды!..», – написали как сенсацию некоторые альпинистские журналы даже за океаном, корреспонденты которых узнали об этом случае.
А тело Игоря спустя много лет нашли на леднике Шхельды и однозначно опознали по личным предметам (хотя одна из рук и голова не сохранились). Родные и друзья бережно похоронили останки под мраморной доской там, на повороте ущелья Шхельды к леднику Ах-Су.
Доска в месте захоронения И.Чашникова у ночевок Аристова (ущелье Шхельды, 1976).Как же он сорвался? Вадим рассказал, что на одном из спусков Игорю не хватило длины основной веревки для выхода на очередную полочку скал, и потому скомандовал партнеру: «Перехожу на репшнур!». Он решил спуститься ниже, удерживаясь рукой за конец репшнура, более длинного, чем основная веревка. Но тонкий репшнур предательски заскользил в руке, а схватывающий узел Игорь не завязал (впрочем, схватывающий узел на репшнуре тоже не удержал бы…). Понадеялся на свои силы и опыт. Современных тормозных устройств тогда еще не было, спускались или классическим «дюльфером», или способом «карабин-плечо»… В общем, вроде бы маленькая небрежность. А если приглядеться, то наслоение небрежностей: репшнур (а не толстая веревка), удержание репшнура рукой без дополнительных охватов, отсутствие «пруссика» и, видимо, резкая нагрузка. Ошибочный расчет только на свою физическую силу, не увеличенную снаряжением и приемами. Возможно, здесь сыграл свою роковую роль такой фактор, как малая жесткость длинного конца тонкой веревки, ее большой ход под нагрузкой, и вызванный резкой нагрузкой рывок. Свой вес Игорь смог бы удержать, а вот резкий динамический рывок после провала на глубину нескольких метров, оказался не по силам. Вадим с ужасом увидел, как репшнур заскользил в руках партнера, тот разогнался в падении и не смог удержаться даже за концевой узел…
Историю эту я услышал еще в юности, в 60-е годы, вскоре после того, как Игоря нашли на леднике. Рассказал мне ее другой Игорь, – Игорь Павлович Адамов, старинный друг моего отца. Адамов хорошо знал Чашникова и Медведева, и давал свидетельские показания для опознания спустя 26 лет после трагедии (сам Медведев до этого времени не дожил, и, кажется, погиб на войне в 1942-м, но это не могу утверждать точно). Почти одновременно с Чашниковым поблизости, на Бжедухе, в результате срыва разбилась связка альпинистов. И как результат этих и еще нескольких аварий родилась песня со строчками «… шли вчетвером они по гребню Шхельды». Эту трагическую песню пели альпинисты и у военных костров Великой Отечественной, и в послевоенные годы.
По известной статистике прошлых лет аварии в результате срывов на крутых склонах в альпинизме и горном туризме обычно держали печальное «первенство». Они составляли примерно 20–30 % от всех несчастных случаев и превышали тот же показатель для других значимых причин аварий, таких как камнепады, лавины, высота и непогода (переохлаждение), горные реки и селевые потоки, падения в ледовые трещины (последнее – тоже срывы, но выделяемые в отдельную специфичную группу).
У меня в походной практике было несколько случаев срывов, но как достаточно опасный вспоминается только один (срывы в ледовые трещины здесь не учитываю, – о них написал в статье «Трещины!»). Случилось это на Памиро-Алае, в 1983 году. Здесь тоже участник М, находящийся вне моего поля зрения руководителя (хотя и с меня, конечно, тоже нельзя снять часть вины) допустил целый «букет» нарушений и сорвался на снежно-ледовом склоне крутизной около 40 градусов. Он совершенно неправильно выполнил закрепление веревки на ледорубе (хотя надо было закрепить на скале или на ледобуре), выбрал как нарочно самый короткий айсбайль с очень скользкой рукояткой, забил его в неуплотненный снег и резко нагрузил веревкой не вниз, а более вверх. Айсбайль вылетел «как морковка», и М. опрокинулся и заскользил вниз на спутавшейся веревке, отчаянно пытаясь затормозить ногами и руками. Все окончилось относительно благополучно: его вынесло на снежный мост, перебросило через неширокий бергшрунд и ударило о мягкую снежную подушку на пологой части ледового уступа. Он отделался, видимо, легким сотрясением мозга (вечером у него сильно болела голова). Часть группы пыталась все «замять по-тихому», поскольку я происшествие не наблюдал, занятый наверху напряженной работой, но потом на разборе все открылось…
Всегда ли срыв является следствием грубых, «больших» ошибок или же комплекса, наслоения нескольких (пусть менее «грубых» и явных)? Да, очень часто это так, но… Мне кажется, что когда возникает сама опасность срыва с тяжелыми последствиями, когда человек находится в зоне повышенного риска, даже небольшая с виду причина способна «стряхнуть» его в пропасть, если он лишен защиты в виде страховки или самостраховки. Так что отсутствие мер безопасности на потенциально опасном участке уже само по себе является такой «крупной» ошибкой, которая может «наделать дел». Конечно, комплекс этих мер безопасности очень различен для групп разного состава: группа с сильной подготовкой может «проскочить участок» достаточно надежно там, где для более слабой повышенные меры безопасности просто необходимы. Конечно, в начале похода или сбора альпинистов участники и группа являются существенно более «слабыми», чем «в пике формы», поскольку необходима адаптация к рельефу, техническая и физическая «раскачка» на простых препятствиях перед более сложными. А в конце похода или сложного восхождения может быть опасно преждевременное психологическое расслабление. На таких «неровностях» в начале и в конце походов и сборов происходит немалое количество несчастных случаев.
Вспоминаются печальные похороны на турбазе «Терскол» летом 1970 года. Хоронили молодого парня – участника сборной команды Грузии по альпинизму, сорвавшегося на стене Кокюртлю (она на западном склоне Эльбруса). Он падал метров на 60, это не 600, но на 20 этажей, вполне достаточно… А почему? По простой причине; страховочную веревку пристегнул не к обвязке, а к лямке рюкзака. Ведь очевидное, грубейшее техническое нарушение. И сам пропустил, и товарищи вовремя «не дали по лбу» за это… Понадеялся и… При срыве рюкзак остался на веревке, а его «вытряхнуло» из лямок вниз…
На мой взгляд, главными «общими» причинами срывов являются невысокая культура восхождений: недостатки в обучении, технические ошибки (включая недостатки снаряжения, откровенно небрежное передвижение по рельефу, пренебрежение страховкой) и причины психологического плана: расслабление, психическое утомление, отсутствие должного внимания на переходах рельефа, инерция мышления и действий. Тактические ошибки и объективные факторы, конечно, тоже могут в отдельных случаях способствовать срывам участников, но их «удельный вес» в этой «стихии» меньше и обычно сказывается в тех случаях, когда срывы вызваны и другими факторами опасности (камнепадами, лавинами, трещинами, реками…). Срыв в «чистом виде» обычно случается тогда, когда человек допускает сразу несколько ошибок («ляпов»): расслабляется, отвлекается, начинает игнорировать опасность крутизны, допускает нарушения и недоработки технических приемов, Потеря внимательности и осторожности – плохо видимые глубинные факторы срыва. Они могут быть связаны с угнетенным состоянием психики, плохим самочувствием, усталостью, болезнью. Когда человек работает аккуратно, вдумчиво и собранно, вероятность срыва невелика, так же как не очень велика опасность при срыве. Конечно, правильная оценка своих сил и сил своих партнеров и правильный выбор по своим силам – это тоже те тактические факторы, которые существенно уменьшают вероятность срыва.
![Аллэин Флаер - Веревки и цепи. Часть первая - Веревки. [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
