Фарли Моуэт - В стране снежных бурь
Эскимосы кричали так громко, что их гомон просто оглушал, но наконец Питъюк направился туда, где Джейми и Эуэсин стояли и ждали решения своей участи. Питъюк широко улыбнулся и замахал руками на беспорядочно спешившую к ним толпу, охваченную острым любопытством и радостно-дружелюбным настроением.
— Мой народ — вам друзья! — кричал Питъюк.
Он пригласил ребят следовать за ним и направился к самому крупному из снежных иглу.
Входной туннель был в длину около десяти футов, а в высоту не более трёх футов, мальчикам пришлось нагнуться, чтобы войти. На полпути они увидели вырезанную в стене туннеля нишу, а в ней — лайку с новорождёнными щенятами. На полках, вырубленных в снегу, лежали большие куски мяса и груды меховой одежды.
Ступив в само иглу, мальчики выпрямились под куполом высотой не менее десяти футов, имевшим в поперечнике футов пятнадцать. Вся задняя половина круглого пола была выше передней на три фута за счёт террасы из снежных блоков. Это возвышение покрывали шкуры карибу, и оно служило одновременно помостом для сидения и спальным ложем.
К удивлению мальчиков, внутри иглу было слишком жарко, хотя снаружи стоял мороз. В нишах у стены горели три жировые лампы, а снежные блоки чудесно удерживали тепло внутри помещения. Вскоре спальный помост был до отказа заполнен людьми. Забравшиеся туда весело улыбались приехавшим. Главным среди эскимосов считался крепкий старик с реденькой бородкой и копной прямых чёрных волос. У него был широкий приплюснутый нос и сильно выступающие скулы. Чёрных угольков глаз под морщинистым лбом почти не было видно.
Он встал перед мальчиками, улыбнулся им и медленно заговорил, а Питъюк весело переводил.
— Это место — ваше, — сказал старик. — Кушайте с нами. Спите с нами. Теперь вы дома.
В то время как старик говорил, появились три женщины из других иглу; каждая тащила котелок. На спальный помост поставили большой деревянный поднос, и женщины наполнили его варёными языками карибу и варёными рёбрами в крепком бульоне. Рядом появился большой горшок с горячим лабрадорским чаем. Эскимосы на помосте подвинулись, освободили место для Джейми и Эуэсина и с улыбками и смехом смотрели, как мальчики усаживались.
— Ешьте! — скомандовал Питъюк и показал пример, жадно схватив олений язык.
Друзья ели до тех пор, пока не почувствовали, что больше в них не влезает. Затем, сытые и довольные, они откинулись на шкуры и стали прислушиваться к рассказу Питъюка о том, как он их нашёл. В иглу набилось столько мужчин, женщин и детей, что невозможно было пошевелиться. Все восхищённо слушали, громко хлопали в ладоши и до слёз смеялись, услышав о том, как Эуэсин приветствовал Питъюка.
Потом Питъюк представил своих друзей, назвав имя каждого из эскимосов. Наконец он подошёл к старейшине. Тот, очевидно, был хозяином иглу.
— Кейкут, — сказал Питъюк, — мой отец-отец.
— Думаю, он так называет дедушку, — шепнул Джейми Эуэсину.
Питъюк взял за руку широколицую женщину, которая счастливо улыбалась.
— Это моя м-м-м… — Он умолк. Женщина поспешила ему на выручку.
— Моя — его мама, — сказала она с улыбкой. — Папа мёртвый много зим. Белый человек, как ты. — Она указала на Джейми.
Когда все перезнакомились, Кейкут достал каменную трубку и набил её какими-то сушёными листьями. Раскурив трубку, старик передал её мальчикам. Ни Джейми, ни Эуэсин до того времени не курили, но почувствовали, что обязаны попытаться. После одной или двух затяжек едким дымом они жестоко закашлялись. Эскимосы какое-то мгновение смотрели на них с удивлением, а потом завыли от хохота, катаясь по полу и потирая животы.
— Ясно одно, — немного разочарованно сказал Джейми Эуэсину. — Эти люди не враждебны и не опасны нам. Они ведут себя как маленькие дети или щенята. Клянусь, они даже лучше чипеуэев!
Много часов не прекращалось в иглу весёлое оживление. Были песни, а смеха было столько, сколько мальчикам никогда не приходилось слышать сразу. Ребята тоже старались веселиться вовсю, а Питъюку досталась нелёгкая задача — служить им переводчиком. Но наконец от жары, сытной пищи и долгой поездки мальчиков так разморило, что им стало трудно бороться с сонливостью. Сказав несколько слов, Кейкут попросил удалиться всех, кроме членов своей семьи. Сквозь дремоту Джейми ещё почувствовал, что кто-то накрывает его меховым одеялом; потом он погрузился в сон, радостно сознавая, что находится среди друзей… Так закончилось это длинное приключение, которое началось в стойбище Деникази шестью месяцами раньше. В стойбище у эскимосов тундры пришёл конец долгим месяцам опасностей, трудностей и одиночества.
Спустя неделю после их прибытия в стойбище эскимосов Джейми и Эуэсин снова двигались на Юг, но на этот раз они были не одни.
Многочисленные переговоры с эскимосами убедили в конце концов старого Кейкута, что не случится ничего страшного, если его люди отважатся съездить в запретные земли индейцев. Солнечным январским днём трое саней помчались в южном направлении по замёрзшей реке Кейзон. Первыми шли двадцатифутовые сани Кейкута, на которых находился и Эуэсин, чтобы показывать дорогу, когда они оставят позади знакомую эскимосам местность.
Джейми и Питъюк следовали за ними на маленьких санях, построенных мальчиками, но на этот раз Зубу и Эйюскимо помогали все собаки Питъюка. Маленький караван замыкали сани одного из старших двоюродных братьев Питъюка.
Поездка оказалась лёгкой, эскимосам всегда был известен секрет, который Джейми познал так поздно — на морозной равнине, когда его и Эуэсина настигла снежная слепота. Эскимосы знали: надо всегда странствовать заодно с силами природы этого края и никогда не идти против них.
Они двигались только при хорошей погоде. Когда нависала угроза снежной бури, тут же останавливались и сооружали уютные временные иглу, в которых они могли продержаться не один день. Однако на этот раз погода стояла достаточно хорошая, и на девятый день на горизонте обозначилась чёрная линия лесов.
Теперь обязанности проводников, указывающих дорогу, легли на плечи Эуэсина и Джейми. Друзья направили собачьи упряжки на юг по реке Белой Куропатки. Они на почтительном расстоянии объехали стойбища Деникази, не без основания подозревая, что внезапное появление эскимосов вызовет у чипеуэев слепую панику и последствия окажутся не из приятных.
Январским днём после полудня сани пересекли широкую снежную гладь Кэсмирского озера и по реке Кэсмир достигли того места, где река вытекает из озера Танаут. Там они остановились на ночлег.
