Лоуренс Грин - Последние тайны старой Африки
Однажды из Ливийской пустыни в Каир пришел араб и принес под своей джеллабой кусок металла. Один купец на базаре предложил за него такую цену, что араб согласился с радостью. «Если у тебя есть еще эти медяшки, я дам тебе за них на пиастр больше рыночной цены», — сказал купец арабу на прощанье. Араб приходил к купцу еще не раз и приносил с собой по изломанному куску металла. Товар взвешивался и продавался. Когда араб принес наконец последний кусок, купец сложил обломки вместе и получил статую человека в натуральную величину — статую из золота, которую нашел в пустыне простой араб на месте развалин римского города. Это сокровище не в пример многим другим попало в Каирский музей.
Каир и Кейптаун — два африканских города, которые я хорошо знаю. Могу сказать, что Кейптаун я знаю гораздо лучше. Но в Каире у меня была подруга, которую я называл Шахразада. Нельзя сказать, чтобы ей можно было уж очень доверять, но она была умна и забавна, и к тому же отличная собеседница. Мы бродили с нею по сомнительным уголкам Каира, вдалеке от дворца Каср-эль-Нил, и по лабиринтам узких переулков. Улицы всегда меня увлекают. Их надо исходить пешком, чтобы хорошенько узнать. Старые улочки Каира, всегда людные и грязные, казались такими же оживленными и романтичными, какими они были в те времена, когда легендарная Шахразада рассказывала свою тысячу сказок.
Так я пытался впитать мудрость Египта. Я постигал ислам Африки в кварталах Аль-Азхара, этого шумливого мусульманского университета, над которым пронеслись века и где вновь оживает древний Каир. Я мог вдоволь наслаждаться бесплатным кофе на улице ювелиров, в окружении бокалов и сосудов для благовоний, среди блюд, инкрустированных золотом и серебром. Я слушал, как поют ковровщики за работой, и в закоулках Моски изучал ремесла и…людей.
Там мне встретился исцелитель шейх Ибрагим. Я часто видел, как он бродил по улицам, выкрикивая «ин-шалла аль-хамаля ва метвалли». Это он просил мусульманского святого отвести болезни. У него была крохотная «приемная», где он лечил своих больных. Пристальный взгляд и успокаивающий голос составляли два основных секрета врачебного искусства шейха. Я почти дословно могу перевести поток тщательно подобранных им арабских фраз: «Ваши глаза устали…они закрываются…вы отдыхаете…головная боль исчезает…боль не вернется».
Иногда мы с Шахразадой заходили в кафе в квартале Аль-Азхар, где вдыхали аромат тушеного барашка, приготовленного по-египетски — с персиками. Там подавали лучшие деликатесы: превосходнейшие плоды манго, выращенные египетскими пашами, грозди сладчайшего белого винограда, финики из оазиса Сива, ароматные арбузы, фаршированные рисом баклажаны, шашлыки. Я хотел бы знать Египет так же, как знал египетскую кухню.
Мой знакомый из полиции возил меня по Ваг-аль-Бирка-огромному кварталу красных фонарей, совсем по соседству с районом Шефердса, но без его романтики. Я заглядывал в публичные дома, откуда доносились звуки музыкальных автоматов и резкий смех женщин. Видел кафе, которые посещают содержатели притонов и торговцы наркотиками. Был свидетелем многочисленных убийств. Мой друг из полиции рассказывал мне об убийствах высокопоставленных чиновников в те ужасные времена, когда Каир пестрел оранжевыми афишами, обещавшими вознаграждение до десяти тысяч фунтов за голову неизвестных убийц. Он рассказывал о вымогателях и фальшивомонетчиках, о контрабандистах и порочных гидах, о раскрытых и нераскрытых преступлениях. В период между двумя мировыми войнами, когда в Египте особенно процветала торговля наркотиками, некоторым крупным торговцам были проданы отпечатки их пальцев из полицейского управления. Это давало им возможность скрыть прежние судимости.
Странные в Египте встречаются люди и с необычными занятиями. В одной деревне, которая называется Бирма, жители с незапамятных времен занимаются искусственным выведением цыплят. Я думаю, что это их искусство восходит еще ко временам фараонов, и никто в деревне никогда не выдал своего секрета. Когда наступает пора выведения цыплят, жители Бирмы разбредаются по всей стране и лепят небольшие домики из глины, которые используют как инкубаторы. Каждая такая каморка заполняется тысячами яиц, в ней разводится огонь, и внутри остается человек. Говорят, что он проверяет температуру каждого яйца, прикладывая его к веку. В конце он перестает поддерживать огонь и выходит из домика с тысячами цыплят. Ни один современный электрический инкубатор не дает таких результатов, какие получают жители Бирмы, пользуясь своими тайными методами вот уже тысячу или две тысячи лет.
Мне довелось узнать кое-что о пустынях и городах Египта. Каждое утро, просыпаясь в каирском отеле, я чувствовал, как слегка дрожит здание. Это первый трамвай появлялся на площади Оперы, и вожатый тормозил на повороте. Разбудит ли меня еще когда-нибудь скрежет этого трамвая? Не думаю. Ведь я редко возвращаюсь в те места, где уже побывал однажды.
В Африке тайна принимает странные обличил, и никогда не знаешь, где с нею столкнешься. И хотя мы редко находили то, что искали, все же эти поездки всегда вознаграждали нас за все трудности, лишения и постоянный риск. В Африке есть над чем поразмыслить.
Глава 2
Тайны африканской медицины
Африка дала медицине и хирургии значительно больше, чем думают врачи так называемого цивилизованного мира. Из века в век, пробуя и ошибаясь, знахари африканских племен порой делали сенсационные открытия, и это еще в те времена, когда врачи в Европе были всего лишь невежественными шарлатанами. Многое в африканской медицине перестало быть тайной. Интересно, сколько там еще остается неизвестного европейской науке?
Много лет назад, путешествуя по Бельгийскому Конго, я подружился с одним французским врачом, любознательным человеком, который использовал малейшую возможность узнать что-нибудь об африканской медицине. Однажды во время стоянки парохода он увидел собравшихся на берегу африканцев и пригласил меня посмотреть на необычную операцию. У больного в предплечье была глубокая рана. Его друзья ловили огромных и злющих черных муравьев и по очереди сажали их на раненое место. Муравьи тотчас же впивались в рану и постепенно стягивали ее края. Как только муравей сделает свое дело, его тут же выбрасывали, и в конце концов рана была стянута так плотно, словно ее сшил хирург. Антисептика? В Конго об этом заботится солнце.
Среди знахарей есть люди, которые по-настоящему разбираются в лекарственных травах, хирургии и гипнозе. Лишь немногим более полувека тому назад сэр Рональд Росс удивил медицинский мир довольно простым открытием, доказав, что комары являются переносчиками малярии. Я считаю, что такое открытие следовало бы сделать намного раньше, ведь население всей тропической Африки знало об этом уже много столетий. «Не стройте хижин в тех местах, где водятся комары, потому что комары пагубны для человека, они возбуждают жар в крови», — говорят мудрецы многих племен. Если бы в Африке была хинная кора, знахари ее разыскали бы. Нашли же они корни аконита, которые вызывают обильное потоотделение и заглушают малярию. Они излечивали черную водянку еще в те времена, когда белые почти всегда от нее умирали.
