Владимир Мальцев - Пещера мечты. Пещера судьбы
Посмотрели мы на все это безобразие, организовали себе спальное купе в дальнем углу, и стали думать, что делать будем. Во-первых, сейчас, во-вторых, потом. С «сейчас» было более или менее ясно. Озадачить чем-либо всю эту толпу и лечь спать. Для чего первым делом нужно было привести в себя воспитательниц. Пришлось пожертвовать заветной плюшкой — четвертинкой клюквенной настоечки. Хотя и взять при этом грех на душу — одна оказалась непьющей, так что пришлось заставить силой. Минут через пять их глаза обрели осмысленное выражение, еще минут десять пришлось сочувственно слушать всякие разные непарламентские выражения обо всей этой затее, а еще через пять минут они включились, разобрали топосъемку, собрали детей и двинули. По моим расчетам, часов на восемь.
Вопрос о дальнейшей стратегии был уже существенно сложнее. Поддерживать все это рекламное мероприятие не хотелось совершенно, но по поведению детей и воспитательниц чувствовалось, что при правильном подходе толк все-таки возможен. Проблема была только в том, как сделать так, чтобы Черныш и банда журналистов нормальной работе не мешали. Постепенно выкристаллизовалась идея. Уговорить одну из воспитательниц взять пяток детей постарше и засепулиться с лагерем на Баобаб. Узость проходов в Сучьих Детях была вполне достаточной, чтобы Черныш туда не полез, не говоря о журналистах, которые набрали с собой кино- и видеокамер чудовищного размера, а в качестве киноосвещения взяли переносной бензиновый движок весом килограмм под семьдесят и лампы с кабелями в руку толщиной.
Договориться с Чернышом было просто — уловив момент, когда он на базе этого начальственно-журналистского бардака перестал что-либо соображать, мы задали ему коронный вопрос именно в такой форме, чтобы он дал добро не поняв, о чем идет речь. Все было собрано, воспитательница (Ирина Цыганова) уговорена, так что исчезли мы раньше, чем Черныш включился и понял, что к чему.
Во избежание возможного отката ситуации была выстроена дополнительная линия обороны. Телефон (Черныш настоял на протягивании связи) был установлен в двухстах метрах от лагеря. Под предлогом нехватки провода. Дети были проинструктированы, что подходя к телефону — говорить бодро и браво, все записывать, но на все вопросы отвечать, что Мальцев в Б-подвале, Цыганова там же, Кафанов в Свинячьем Сыре, а сами принимать решения не уполномочены. Наверху таким же конспиративным образом была развернута агентура по обеспечению лагеря. Через остальных воспитательниц, которым дети должны были передавать кодированные сообщения.
* * *Расположившись на нижнем лагере, взялись за дело. Половина ушла со мной в Б-подвал топосъемить лабиринты, половина с Кафановым в Свинячий Сыр рваться на север. Первый выход не дал ничего. Той блестящей интуиции, с которой действовали мы с Веселовой, в этом составе не оказалось. Ребята запиливались в один тупик за другим, забазировали где-то в лабиринте Генкин фотоаппарат и пяток других предметов, зато структура сыра стала более или менее ясной. После вечерней отрисовки топосъемки я уже смог с уверенностью предложить ребятам осмысленную стратегию дальнейших действий. К сожалению, наутро Гена свалился с клещевым возвратным тифом — малоприятной лихорадкой, разносимой аргасовыми клещами, паразитирующими на дикобразах. Пришлось его забазировать в лагере, ребят отправить одних, а самому задержаться и организовать лечение. Как выяснилось, несмотря на все мои требования к составу аптечки, в ней оказалось всего половина стандартного курса левомицетина — вместо как минимум трех полных курсов, абсолютно необходимых для такой большой экспедиции. Пришлось идти разбазировать аптечку, оставшуюся с предыдущей экспедиции, и надеяться, что кроме Гены никого не прихватит до тех пор, пока верхний лагерь не пошлет гонцов в аптеку в Гаурдак. На самом деле одну из девочек тоже прихватило, но лекарств из нашей старой аптечки хватило. Следующее, что нужно было сделать — заказать сверху по нашей кодированной связи бутылку водки, равно необходимую для лечения Гене и для успокоения расшатанных нервов мне и Ирине. В оговоренном коде это понятие не было предусмотрено.
— Алло, кто у аппарата?
— Семиклассник такой-то!
— Слушай, друг! Найди там Лену и попроси ее послать нам вниз с ближайшей оказией большую зеленую конфету.
— Так вы же уходя взяли целый ящик конфет?
— Все равно скажи, это важно.
— Ну, вы даете!
Ребята с выхода вернулись окрыленные. Никуда пока не вышли, но ходы стали повыше и пошире. У остальных тоже пошли какие-то новые мелкие кусочки. Вечером раз пять пытался дозвониться Черныш, но безуспешно. Прибыла оказия (четыре человека) с запрошенной бутылкой. После того как они услышали, что пещера пошла, уговаривать их вернуться обратно позировать журналистам было бессмысленно, да и грешно. Пришлось оставлять их у нас, слегка реорганизовавши лагерь. Спальников у них, естественно, не было, поэтому имевшиеся в наличии спальники развернули, подразделили на коврики и одеяла и устроили логово для спанья штабелем. Впрочем, еще через два дня все равно пришлось вводить сменный режим спанья, так как ежедневно выяснялось, что какой-то продукт кончился, его заказывали сверху, доставляли, и все курьеры оседали внизу. Таким манером к концу кампании в лагере, организованном на семерых, жило около тридцати человек.
Следующий день был праздничным. Ребята, вернувшиеся из Свинячьего сыра, разбудили меня и задали вопрос. Приятнее которого я сроду не слышал. А вопрос состоял в том, что делать дальше. Потому как продолжать было страшно. Потому что всюду под ногами вдруг начали расти арагонитовые кусты чуть ли не по колено высотой, полностью преграждая дорогу. А ломать их — просто не поднималась рука.
Труднее всего было заставить себя продолжать лежать. Дьявольски хотелось немедленно выскочить из спальника и бежать в новооткрытые залы. Ведь ребята рассказывали о том, что казалось невозможным даже в этой сказочно красивой пещере и до сих пор существовало только в фольклоре. Арагонитовые кусты, через которые нужно прорубаться. Надо же! И ведь своими руками отдал это открытие ребятам! А впрочем ничего, поделом. Первым ведь в продолжение воткнулся не я, а Бартенев. Так что все справедливо. Несправедливо будет только, если к этому примажется Черныш, но тоже ничего — хрен он туда пролезет со своими журналистами. Скрепя сердце, объясняю ребятам, как организовать тропу, удаляя с нее все и базируя где-нибудь рядом, как топосъемить не сходя с тропы и все такое прочее, и отправляю опять одних. Заслужили. Такое единственный раз в жизни бывает, и далеко не у всех.
