Михаил Володин - Индия. Записки белого человека
Анича означает «преходящее, невечное». Ничто не вечно, и все преходяще. Боль — не исключение. За четыре с половиной дня я это твердо усвоил. Я повторял «анича», когда болели шея, спина, живот. Я твердил «анича», когда не мог помочиться. Я знал, что все временно. И не от неведомого Будды — от своего любимого Экклезиаста. Но знал я и то, что сам тоже не вечен. Анича! И кто продержится дольше — я или боль в колене, — было мне неведомо. Неведение делало ожидание невыносимым, и во время одного особенно сильного приступа я не выдержал и открыл глаза.
ВаняЧасы, висевшие в углу зала, показывали двадцать минут четвертого. Сидеть оставалось еще десять минут. Стараясь не завыть от боли, я вытащил онемевшие ноги из-под скамейки и, поджав колени, устроился на куши. Еще несколько человек на мужской половине сидели в таких же пораженческих позах, остальные продолжали медитировать. Трудно было понять, находятся они в состоянии блаженства или жестоко страдают. Я переводил взгляд с одной спины на другую, пока не уткнулся в Ивана — московского телевизионщика, бросившего работу на Первом канале, чтобы пожить в Индии и лучше разобраться в самом себе.
Иван сидел по диагонали, в трех человеках от меня. Мне видна была лишь половина его спины и лежавшая на колене левая рука. А еще я видел Ванину левую щеку. Даже с расстояния в несколько метров было заметно, как подрагивает от напряжения спина, как в мелкой дрожи заходится нога, как рука, сжатая в кулак и оттого неестественно белая, отбивает немыслимую чечетку. Но мучительнее всего было смотреть на щеку: ее поверхность с точностью часового механизма искажала судорога.
Я не сразу понял, что плачу. Потом уже, после окончания курса, многие говорили, что благодаря Випассане стали намного чувствительнее и восприимчивее к тому, что происходит вокруг. А тогда мне казалось, что у меня нет кожи и нечему меня защитить от Ваниных страданий. И я начал молиться. Я плакал и молился, чтобы отпустила боль, чтобы Ване хватило сил досидеть, чтобы не сдался. Для меня почему-то было смертельно важно, чтобы он не сдался!
Ваня не мог видеть часы и не знал, сколько времени ему оставалось терпеть. Это делало муки стократ ужаснее. Я напрягся и мысленно изо всех сил посылал ему сигналы обратного счета: десять, девять, восемь… А он сидел и, не разжимая кулаков, продолжал дрожать всем телом. И когда за пять минут до гонга включился магнитофон с записью голоса Учителя, мне его пение показалось слаще, чем голос Карузо или Каррераса. И я понял, что мы победили.
Чувства и заповедиУже на второй день вместе с появлением серьезной боли в ногах я впервые испытал необъяснимую нежность к тем, кто сидел рядом со мной. В следующие дни эта теплая обволакивающая волна не раз накрывала меня с головой.
Передо мной, прямые и недвижимые, как кладбищенские камни, рядами возвышались спины моих однокурсников. Несколько десятков спин незнакомых мне людей. Они так же, как я, приехали в Индию на поиски чего-то, что поможет ответить на мучившие их вопросы и понять жизнь лучше. И они так же, как я, были обречены на десятидневные мучительные испытания. Они — англичане, немцы, израильтяне, американцы, индийцы; рыжие и черные, лысые и волосатые; почти старики и совсем еще мальчики — обязались соблюдать пять ограничений Випассаны: не убивать, не красть, соблюдать целибат, не лгать и не употреблять никаких наркотиков. А кроме того, все они пообещали, что вне зависимости от обстоятельств по своей воле не покинут курсы и останутся здесь до завершения последнего, десятого дня.
Не обменявшись со многими из них ни единым словом, ни разу не пересекшись взглядом, я тем не менее чувствовал, что всех нас объединяет невероятное лицейское братство. Я, конечно, не хотел быть хуже других, но еще меньше мне хотелось оказаться лучше за счет их боли и страданий.
Вообще с чувствами происходило что-то необычное. На третий или четвертый день я поймал себя на том, что вместо того, чтобы прихлопнуть муху, раз за разом норовившую во время медитации сесть мне на нос, я попросту смахивал ее рукой или сдувал. Так работала первая заповедь Випассаны. Работали и остальные: двери в жилые комнаты не имели замков, но при этом ничего из комнат не пропадало; женщины и мужчины, в Дхамма-холле разделенные пространством «ничейной полосы», в крошечном зале синхронного перевода сидели лицом к лицу и, чтобы не смущать представителей противоположного пола взглядами, накрывали лица платками. Не было и лжи — ложь исчезла вместе с речью. А наркотики были просто не нужны: медитация уводила в глубины подсознания, и эти «трипы» были страшно интересными.
Первые потериПри тех трудностях, с которыми сталкиваются студенты на курсах, было бы странно, если бы все дошли до конца. Обещания обещаниями, а реальность реальностью. Вечером нулевого дня, когда мы стояли на лестнице перед входом в главный медитационный зал и ждали своей очереди на получение куши, на которых нам предстояло провести сто сидячих часов, я попытался отгадать, кто первым не выдержит трудностей и уйдет с курсов. По моим расчетам получалось, что этим первым станет толстый весельчак-американец: пока все стояли двумя рядами вдоль перил, он расстелил на ступеньках спальник и демонстративно улегся точно посередине лестницы.
Я ошибся, но не сильно: первым оказался безбровый англичанин с крупной серьгой в ухе. Он как-то незаметно слинял утром второго дня. Американец продержался целых пять суток и стал вторым. На шестой день случился обвал — ушли сразу три студента: еще один американец с длинными, красиво уложенными дредами и наманикюренными ногтями на пальцах ног; австриец в майке «Ред хот чили пепперс», все шесть дней просидевший как-то боком, чем он немало удивлял остальных студентов; еще был совсем незапомнившийся юноша — никто из нас не знал, откуда он.
Начинали курсы сорок один студент и сорок пять студенток. К концу на мужской половине оставались занятыми тридцать четыре, а на женской — сорок три куши. Все-таки не зря говорят, что женщины лучше переносят боль!
В черноте мозгового колодцаПятый день принес не только боль и слезы, но и неожиданную радость. Начав практиковать собственно Випассану днем раньше, поначалу мы учились чувствовать меленький треугольный участок кожи под носом. От этого треугольника перешли к остальному телу.
— Следите внутренним зрением за тем, что происходит с вашим телом. Направляйте внимание от головы к ногам — от темени к кончикам пальцев. Старайтесь осознать ощущения, которые испытывает ваша кожа. Ощущения могут быть любыми… Любые ощущения… Тепло и холод, щекотка и пот, легкость и тяжесть, покалывание, подергивание, пощипывание. Это может быть все, что угодно…
