Андрэ Дави - По Нилу на каяках
Так исчезло в Нубии христианство.
Нам доведется вскоре посетить в Верхней и Нижней Нубии монастыри и церкви. Некоторые из них хорошо сохранились. Все они — волнующее свидетельство давно ушедших эпох.
Однажды в деревне, расположенной в конце второго порога, нам показали часовню, одну из самых красивых в Нубии. Это была Абд-эль-Гадира.
Все вокруг сожжено солнцем. Стоит изнуряющая жара. Нас встречает старый нубиец. Он сочувствует несчастным иностранцам, пришедшим, несмотря на жару, посмотреть на стены из засохшей грязи, и приносит нам чаю.
Шлепая туфлями, с огромным ключом в руке, он ведет нас к сараю с крышей из гофрированного железа. Мы поражены: уж не принимает ли он нас за торговцев, собирающихся посмотреть его запасы фиников и дурры? Отворяются настежь створки двери — и каково же наше удивление, когда в сарае оказывается изящная часовенка.
Здание сооружено из необожженных кирпичей. Портал романского стиля архаической чистоты. Приделы представляют собой узкие и темные галереи, расписанные фресками, с которых иконоборцы соскребли лики.
Не была ли эта часовня выстроена в честь Богородицы Скорой Заступницы матросами, предпринимавшими плавание через грозные перекаты второго порога, причинившие и нам столько хлопот?
Нам хотелось бы в это верить и поставить свечу благодарности за наше счастливое плавание, но — увы! — здание мертво и скрыто под железной крышей, паломники не стекаются сюда помолиться святыням. Еще хорошо, что управление по охране памятников взяло часовню под свою опеку.
Нам представится случай посетить развалины древних христианских монастырей, расположенных к северу от второго порога. Там еще сохранились кельи монахов, часовни и сводчатые кладовые для хранения продовольственных запасов. Поражает миниатюрность всех помещений. Все настолько маленькое, словно построено в стране карликов.
Мертвый город, аромат старины и забытого уклада жизни
Через неделю после отплытия из Мераве мы прибыли в Эль-Хандак, находящийся в самой глубине петли, образуемой Нилом. Это старый, заброшенный и наполовину разрушенный город. Местоположение города оказалось для него роковым. Редко останавливаются здесь путешественники, проходят мимо и транспортные суда, плывущие по реке.
Повсюду царит запустение. Со стен древней разрушенной крепости, превращенной в мечеть, открывается вид на покрытое обломками пространство — это бывшие городские кварталы. Сохранились отдельные населенные островки, несколько чудесных площадей, окаймленных старинными домами желтого цвета и древними мечетями с полумесяцем на куполе.
В Эль-Хандаке нас принимает шейх, исполненный благородного и утонченного гостеприимства. Дом шейха заставлен старыми резными сундуками, парадными ложами под балдахинами из небесно-голубого или нежно-розового шелка, на стенах, обитых тяжелыми обоями пурпурного цвета, развешано дамасское оружие, в комнатах множество золоченых кресел в стиле Людовика XV. Впервые видим такую обстановку в суданском жилище.
Завтрак протекает с соблюдением самых благородных традиций. Слуги в белом носят большие медные подносы с блюдами, но подает гостям сам хозяин. Он стоит позади нас и вместе со своим старшим сыном следит за тем, чтобы у нас ни в чем не было недостатка. Это ужасно неудобно: мы бы с удовольствием попросили его сесть рядом и поменьше о нас заботиться, но боимся допустить бестактность и трусливо разрешаем за собой ухаживать, стараясь как можно серьезнее разыгрывать свою роль.
После того как подали кофе, шейх достал из сундука старинную гравюру. На ней видны красивые фелуки с треугольными парусами, гордо плывущие по Нилу мимо цветущего и деятельного Эль-Хандака. Гравюра относится к 1822 году. Под ней стоит вполне французское имя — Линан де Бельфон. Этот выдающийся путешественник, так же как и археолог Кайо, сумел добиться расположения Мехмета Али, паши Египта, и исколесил во всех направлениях таинственный Судан. Кстати, ему первому пришла мысль о Суэцком канале, которую впоследствии подхватил Фердинанд де Лессепс. Вид Эль-Хандака полтораста лет назад показывает, насколько с тех пор захирела эта часть нильской долины, изолированная порогами. Понемногу отсюда ушла жизнь. Только орошение способно возвратить краю его былую жизнедеятельность, как это мы увидим в Донголе.
Поливные виноградники в Донголе
Донгола находится в ста пятидесяти девяти километрах к северу от Эль-Хандака. Ее пристани отстоят далеко от реки. Уровень воды в Ниле все падает, и на нем местами образовались обширные илистые отмели. Поручаем охрану наших каяков крестьянину, чья лачуга находится у воды: он выбрал себе подсохшее, богатое илом место, чтобы выращивать там овощи и арбузы. Прежде чем выбраться на твердый берег, бредем около трехсот метров по колена в густой грязи.
В сумерках порядочно перепачканные входим в тихий город. К счастью, мы очутились как раз у местного клуба, и чиновник округа весьма своевременно выручает нас, устроив на ночлег.
На следующий день ливанец, говорящий по-французски, приглашает нас посмотреть его владения на берегу реки. Мы впервые после Хартума слышим французскую речь, и Жан, которому очень мешает его незнание английского языка, чувствует себя на седьмом небе и наверстывает упущенное, без конца расспрашивая о здешних местах. Земли нашего друга-ливанца орошаются посредством мощного электронасоса. Тут все растет на зависть: пшеница, кукуруза, овощи, фруктовые деревья, виноградные лозы. Виноградарство— не новшество в Нубии. На стеле в Напате изображен знаменитый царь Тахарка, подносящий богу Амону Ра одной рукой чашу вина, а другой — белый хлеб. В античные времена здесь было множество прекрасных виноградников. Спустя несколько столетий приверженцы победоносной мусульманской религии вырубили виноградные лозы все до одной. Как известно, ислам запрещает алкогольные налитки. Позднее виноградарство возродилось.
Поливные сады ливанца словно свежий оазис в пустыне. Они приносят большой доход, но требуют услуг мотопомп, каждая из которых стоит несколько миллионов французских франков. Такая сумма — целое состояние в Нубии, и покупка этих машин совершенно недоступна для бедных феллахов. Им, таким образом, не остается ничего другого, как заставлять этих тощих животных — волов и верблюдов — вертеть сакие. Но выполняющие эту работу восемь тягловых животных могут дать за день лишь десятую часть воды, которую качает насос средней мощности. Свой жалкий клочок земли бедный нильский феллах должен постоянно поливать, чтобы хоть как-нибудь прокормить семью. У него, как и у его скота, лишь кожа да кости: здесь живут одни из самых обездоленных людей во всем мире.
