Юрий Рост - Эверест-82
Мне, видимо, кислорода не надо. Мне бы только попить горячего и поесть, чтобы восстано вить силы.
Володя, это пока, а потом нужен будет кисло род. Сложно будет спускаться, а если ночь будет холодной, то вообще будет тяжело, — сказал Тамм беспокойно.
В общем, вы решайте, а мы продолжаем спуск.
То, что они продолжали, было мало похоже на спуск. Это было мучительно тяжелое сползание с Горы. Выпавший снег сделал скалы, по которым они
* Лагерь V находился, по уточненным данным, на высоте близкой к 8500. Автор цитирует подлинный текст переговоров. В. Балыбердин, как и многие другие альпинисты, первоначально считал, что лагерь V расположен ближе к 8400.-Ред.
58 недавно шли вверх, неузнаваемыми и скользкими, как обледенелая черепичная крыша. Эдик, шедший на спуске впереди, ошибся в выборе направления и ушел в сторону от маршрута на сложную стенку. Желая облегчить себе работу, обессиленный Балыбердин снял рюкзак и оставил его на скалах, намечая себе завтра быстро «сбегать» за ним из пятого лагеря. Ощущение места и времени стало притупляться.
Темп движения еще более замедлился. Они шли, страхуя друг друга, и каждый метр спуска давался с трудом.
Услышав просьбу Балыбердина, четверка Иванова стала решать. Идти или не идти-вопроса не было. Вопрос был — кому идти. Готов был выйти на помощь каждый. В этот момент для четверки Эверест превратился в цель номер два, уступив место тому, что стало главным в этой ситуации-на помощь товарищам. Тот, кто пойдет за Балыберди-ным и Мысловским, дойдет до них и спустится в лагерь, возможно, уже не увидит вершины: может не хватить ни сил, ни кислорода на вторую попытку…
Выполнить эту сложную работу должны были самые ловкие и выносливые в четверке. Им бы по бытовой логике и быть на вершине, раз они быстрее, а по логике Эвереста все получалось наоборот. Бершов и Туркевич стали готовиться к выходу. Но тут Сережа Ефимов, вспомнив, что Туркевич после прихода в пятый лагерь долго не снимал кислородную маску (это могло означать, что Миша не очень хорошо себя чувствует), предложил идти в паре с Бершовым. Возник спор. А ведь речь шла не о восхождении, а о деле, в результате которого победившие в споре, возможно, лишались выхода на вершину. Иванов не был среди кандидатов. Он понимал, что уступает всем троим (особенно Бершо-ву с Туркевичем) в скорости хождения по скалам.
Туркевич убедил всех, что должен идти с Бершовым. И в том, что они шли вдвоем, своей связкой, были и логика и смысл. Бершов с Туркевичем-великолепные скалолазы; не раз они выигрывали призы за скоростное прохождение стенных маршрутов и у нас в стране и за рубежом. Опыт высотных восхождений у них был меньше, чем у Иванова и Ефимова, но зато в гималайском опыте все они были равны. А на прошлых выходах для провешивания веревок они работали впереди и то, что делали, делали быстро и надежно.
Внизу волновались, каждый шорох в динамике принимали за вызов. Рация в базовом лагере была включена постоянно. Пока ничего страшного не произошло, и будь первая двойка в хорошем состоянии, она, начав спуск в половине четвертого, могла бы к вечерней связи вернуться в пятый лагерь- ведь возвращались же и Мысловский и Балыбердин раньше с обработки маршрута, что называется, после ужина. Но тут было все иначе. Тут Балыбердин попросил помощи… «А уж если Бэл»…
Едва узнав о восхождении, Иванов, поздравив Тамма, спросил, вбросили ли они там по случаю восхождения шайбу, но Евгений Игоревич ответил:
— Рано еще! Еще надо спуститься.
И вот двойка спускается…
Измученный молчанием рации, Тамм спросил Иванова:
Валя, вы не вызывали базу? Что решили?
Нет, не вызывали еще… Пойдут Бершов с
Туркевичем и возьмут с собой рацию. Нам надо проконсультироваться с доктором.
Свет Петрович объяснил, как пользоваться возбуждающими препаратами, — идти ведь обратно штурмовой двойке предстояло ночью. И рация затихла. Но ненадолго.
Нервное напряжение в базовом лагере было слишком велико. Тамм хотел поторопить советом, хотя знал наверняка, что приготовления к выходу в лагере V идут с максимальной скоростью.
— Валя! Сейчас к базе есть что-нибудь или пока все?
Иванов был занят сборами Туркевича с Бершо-вым, и законное волнение Тамма, напожившееся на спешку, нервное напряжение и усталость, вызвало раздражение:
— К базе ничего нет. Давайте мы сейчас будем регламентировать связь, а не вы.
Тамм знал Иванова давно и, как бы сложно ни складывались у них порой отношения, ценил Валентина за большой альпинистский опыт и за постоянное желание сделать все так, чтобы выиграло общее дело. Прав ли был Иванов или заблуждался («Иванов всегда прав! На то он и ИваноNo заметил на полях Овчинников), но если он был в чем-то убежден, то отстаивал свое собственное мнение до последнего аргумента. Исчерпав его, он принимал контраргументы, если они казались ему убедительными. Мне кажется, что и сам Тамм обладает такими же качествами. Сейчас, чувствуя, что Иванов нервничает, он удержался от ответного раздражения и спокойно предложил помощь Иванову: может быть, Валиев поднимет кислород из третьего лагеря в четвертый и выше? Тамм понимал, что Вапиеву нереально на ночь глядя выходить из третьего лагеря прямо в пятый, но он хотел обеспечить кислородом возможные транспортировочные работы наверху. Никто не знал, как обернется дело и сколько кислорода понадобится в будущем. Спокойствие Тамма передалось Иванову. Ровным уже голосом он сказал:
— Нам сейчас никто не может помочь. Казбек слишком далеко. Для нас кислород есть, а насчет остального, если речь идет о дальнейшем, мы поговорим позже.
Но позже Тамм уже не смог поговорить с Ивановым, потому что, захватив рацию, в шесть часов вечера Бершов и Туркевич вышли из палатки. Они взяли фляги с горячим компотом, «карманное питание» и по три баллона кислорода (один, правда, заполненный на одну треть, а остальные с максимальным давлением). Из этих шести баллонов по одному предназначалось Балыбердину (ему достал-ся начатый) с Мысловским и по два Бершову с Туркевичем.
Перед выходом, посчитав кислород, все четверо решили: если Мысловский с Балыбердиным, получив подкрепление и кислород, смогут двигаться самостоятельно, то Сергей Бершов и Михаил Туркевич попробуют сходить к вершине ночью. Тамму решили пока не говорить об этих планах.
Любопытно, что в тот момент, когда Тамм разговаривал с Ивановым, корреспондент ТАСС Родионов диктовал в Катманду сообщение об успехе альпинистов, о первом советском восхождении. На магнитофонной пленке одновременно слышны голоса Тамма, Иванова и Родионова, который словно заклинание повторял:
