Жюль Верн - Юные путешественники
Он рассказал ей обо всем семействе Говардов, об отце, матери, братьях, сестрах! Все здоровы и часто вспоминают Кэт с мужем. Их не забыли. И в доказательство Джон передал обоим привезенные для них подарки. Джон обещал заходить к старикам каждый день утром и вечером, пока «Резвый» стоит на якоре. Затем, выпив по стаканчику сахарной водки, то есть ямайки, мальчики простились со стариками.
Во время своих экскурсий в окрестности Портсмута Джон Говард и его товарищи пришли к подошве холма Дьяволенок. Они поднялись и полюбовались открывающимся с вершины видом. Мистер Паттерсон порядком утомился, поднимаясь на холм.
С вершины Дьяволенка виднелись хороню возделанные сады. Торговля фруктами и серой, которой очень много на острове, составляет главное богатство его жителей. Кофейные плантации тоже обещают со временем сделаться выгодным делом.
На следующий день путешественники осмотрели Розо, хорошенький, но не торговый городок с пятитысячным населением. Английское правительство лишило его всякого значения. «Резвый», как известно, должен был сняться с якоря двадцать шестого августа. В пять часов вечера мальчики прогуливались по городской набережной, а Джон Говард пошел в последний раз навестить старую Кэт.
Когда он шел одной из выходивших на набережную улиц, к нему подошел человек лет пятидесяти, отставной моряк, и сказал ему, указывая на стоявший в гавани «Резвый»:
— Красивый корабль, мистер, моряку есть чем полюбоваться!
— Правда ваша, — ответил Джон Говард, — не только красивый, но и прекрасный корабль. Он только что прибыл из Европы на Антильские острова!
— Знаю, знаю, — отвечал моряк, — знаю и то, что вы мистер Говард и идете к старой Кэт и ее мужу!
— Вы с ними знакомы?
— Мы соседи!
— Ну вот, я иду проститься с ними. Завтра мы идем дальше!
— Как, уже завтра?
— Да, нам еще предстоит побывать на Мартинике. Сент-Люсии, Барбадосе…
— Все это мне известно. Скажите-ка, кто командует «Резвым»?
— Капитан Пакстон!
— Капитан Пакстон? — повторил матрос. — Да я его знаю!
— Знаете?
— Еще бы мне, Нэду Бутлеру, не знать его! Мы вместе плавали на «Нортумберлэнде» в южных морях. Тому будет лет пятнадцать. Тогда он был еще только подшкипером. Теперь ему, должно быть, под сорок?
— Пожалуй что так! — сказал Джон Говард.
— Маленький, толстый?
— Нет, скорее, высокого роста!
— Рыжеволосый?
— Нет, брюнет!
— Странно, — сказал матрос, — а ведь я как сейчас вижу его!
— Если вы знакомы с капитаном, — продолжал Джон Говард, — пойдите навестите его. Он будет рад повидать старого товарища!
— В самом деле!
— Но тогда сегодня же, и поскорее. «Резвый» снимается с якоря завтра чуть свет!
— Спасибо за добрый совет. Конечно, я постараюсь повидать капитана до отхода корабля!
Они расстались, и Джон Говард пошел в верхнюю часть города.
А моряк тем временем сел в лодку и велел плыть к кораблю.
Гарри Маркелу и его товарищам на этот раз грозила серьезная беда. Нэд Бутлер плавал вместе с капитаном Пакстоном два года и хорошо знал его. Что скажет и подумает он при виде Гарри Маркела, не имевшего ни малейшего сходства с бывшим подшкипером «Нортум-берлэнда».
Когда матрос остановился у трапа, прогуливавшийся по палубе Корти крикнул ему:
— Эй! Друг, что тебе надо?
— Поговорить с капитаном Пакстоном!
— Ты его знаешь? — насторожился Корти.
— Еще бы не знать! Мы с ним вместе плавали по южным морям!
— Вот как! А что тебе от него надо?
— Да просто повидаться с ним хочу. Ведь повидаться со старыми сослуживцами всегда приятно!
— Еще бы!
— Ну так я войду на корабль!
— Да вот капитана-то Пакстона сейчас нет!
— Я подожду!
— Он возвратится поздно вечером!
— Вот так незадача! — сказал матрос.
— Что и говорить, незадача!
— Ну а завтра, раньше, чем «Резвый» снимется с якоря?
— Завтра, если хочешь, можно!
— Еще бы не хотеть повидать капитана Пакстона, да и он, еcли бы знал, что я здесь, был бы рад мне!
— Верю! — насмешливо сказал Корти.
— Передай ему, пожалуйста, что приезжал Нэд Бутлер с «Нортумберлэнда!»
— Ладно!
— Ну, до завтра!
— До завтра!
Нэд Бутлер отплыл к берегу.
Корти пошел в каюту к Гарри Маркелу и рассказал ему все.
— Этот матрос знает в лицо капитана Пакстона! — сказал Гарри Маркел.
— И приедет опять завтра утром! — прибавил Корти.
— Пусть приезжает, нас он здесь больше не застанет!
«Резвый» должен отплыть в девять часов, Гарри!
«Резвый» отплывет, когда будет нужно. Но ни слова об этом матросе пассажирам!
— Понятно, Гарри! Ах, я охотно пожертвовал бы своей долей барыша, лишь бы нам поскорее убраться из этих мест. Неладно здесь…
— Осталось потерпеть еще всего две недели, Корти! Гораций Паттерсон и его товарищи вернулись на корабль в десять часов вечера. Джон Говард простился со старой Кэт и ее мужем. Как целовала она его на прощание! Сколько поклонов посылала всем членам семьи!
Пассажиры собирались уже расходиться по каютам, чтобы лечь отдохнуть, как вдруг Джон Говард спросил, не был ли на корабле матрос по имени Нэд Бутлер, который желал повидать своего старого товарища, капитана Пакстона.
— Был, — отвечал Корти, — да не застал капитана, который в это время был в морском бюро!
— Ну, значит, Бутлер приедет завтра раньше, чем корабль снимется с якоря!
— Да, так и решено! — отвечал Корти.
Через четверть часа отовсюду слышались похрапывания пассажиров, и громче всех раздавался храп мистера Паттерсона.
Пассажиры не услышали поднявшейся на корабле около трех часов утра возни: это «Резвый» снимался с якоря.
Когда в девять часов утра пассажиры вышли на палубу, они были уже в пяти-шести милях от острова Доминика.
— Уже отплыли! — воскликнули в один голос Тони Рено и Магнус Андерс.
— Снялись с якоря, пока мы спали! — сказал Тони.
— Я боялся, что погода переменится, и воспользовался береговым ветром!
— Ах! — сказал Джон Говард. — А бедняге Бутлеру так хотелось видеть вас, капитан!
— Бутлер… да, да припоминаю… мы действительно с ним плавали, — отвечал Гарри Маркел. — Но ждать было нельзя!
— Бедный! — продолжал Джон Говард. — Он будет очень жалеть! Впрочем, не знаю, узнал ли бы он вас. Он считает вас человеком толстым, маленького роста, рыжеволосым…
— У старика память отшибло! — коротко заметил Гарри Маркел.
— Ну и хорошо же мы сделали, что удрали! — прошептал Корти на ухо боцману.
