Тур Хейердал - Аку-аку
— У сеньора Кон-Тики есть не только мана, — сказал Лазарю бургомистр: дескать, я-то все вижу. — У него есть аку-аку, который приносит ему удачу. Я ухватился за эту соломинку. — Поэтому я могу войти в запретную пещеру, и мне ничего не будет.
— Тебе-то ничего не будет, зато будет нам, если мы покажем тебе пещеру. — Лазарь показал на себя и кивнул с многозначительной кривой усмешкой.
— Со мной и вам бояться нечего, мой аку-аку не даст вас в обиду, — попытался я успокоить его.
Но этот довод не произвел впечатления на Лазаря. Родовой аку-аку покарает его, и мой аку-аку, как бы надежно он меня ни защищал, тут не поможет. А один я ни за что на свете не найду входа, даже если буду стоять так же близко от него, как мы сейчас друг от друга.
— Лазарь происходит из очень знатного рода, — похвастался за своего друга бургомистр. — У них много пещер. Они богатые. Лазарь гордо сплюнул.
— Но у меня тоже есть мана, — кичливо продолжал бургомистр. — Это мой аку-аку помогает нам поднимать статую. В моей пещере в маленькой аху на берегу залива Лаперуза находятся три аку-аку. Один — в виде птицы.
Итак, нам удалось установить, что мы все трое — важные персоны. Бургомистр и Лазарь старались перещеголять друг друга в знании дурных и хороших примет, и тут вдруг выяснилось, что в этот день я, сам того не ведая, выдержал серьезное испытание. Бургомистр рассказал, что утром смотрел, как я вязал узел на палаточной растяжке, и лишний раз убедился в моей осведомленности — небось, я завязывал справа налево, а не наоборот!
Опираясь на такой плацдарм, я решил идти на штурм. Объявил, что мне известно, почему на родовые пещеры наложено табу — исключительно для того, чтобы сохранить изделия предков. Беды бояться надо только, если скульптуры достанутся туристам и матросам, которые в этом не понимают и могут даже со временем их забросить. Если же скульптуры попадут к ученым, которые доставят их в музей, это на счастье. Музей все равно что церковь, люди осторожно ходят и смотрят, и скульптуры будут там стоять за стеклом, их никто не разобьет и не выбросит. И злые духи покинут остров вместе с ними, так что больше некого будет бояться.
Мне показалось, что мои слова произвели особенно сильное впечатление на Лазаря. И я не ошибся: в ту же ночь снова кто-то поскребся в стенку палатки и чей-то голос тихонько позвал Кон-Тики. На этот раз пришел не Эстеван, а Лазарь. В мешке, который он мне сунул, лежало старинное изделие, плоская каменная голова — своеобразное лицо, длинные жидкие усы. В ямках на камне была паутина, сразу видно, что его не мыли и не чистили песком. Лазарь кое-что рассказал о самой пещере: я узнал, что в ней множество скульптур, в числе которых каменная чаша с изображением трех голов, удивительные люди и животные, модели судов, что расположена пещера около Ханга-о-Тео и первоначально принадлежала прадеду, теперь же перешла по наследству к Лазарю и его трем сестрам. Когда Лазарь доставал каменную голову, никакой беды не случилось, и теперь он решил поговорить с двумя старшими сестрами, чтобы они позволили ему принести мне еще что-нибудь. С младшей говорить не обязательно, ей всего двадцать лет, она в этих делах не смыслит.
Сразу было видно, что Лазарь, побывав в пещере, чувствует себя героем.
Он продолжал рассказывать: всего его роду принадлежат четыре подземных тайника. Тайник с ронго-ронго, в который ходил Альберте, находится где-то по соседству с пещерой, где сейчас побывал Лазарь, но вход известен одному Альберте, Еще одна пещера — в скалах около Винапу: ее Лазарь знает, и туда он собирается сходить в следующий раз. Четвертый тайник — на склоне Рано Рараку, той самой горы, где высекали статуи. В этой пещере три отделения, она принадлежит трем родам. Там столько чужих скелетов, что он туда никогда не посмеет войти, да он и входа не знает.
Я спросил его, но бывает ли краж, коль скоро три рода знают ход в пещеру. Нет, сказал он, этого бояться нечего: каждому роду принадлежит свой уголок, и он охраняется родовым аку-аку.
Лазарь получил для обеих старших сестер материал на платье и другие подарки и скрылся во мраке.
А бургомистр на следующий день продолжал как ни в чем не бывало командовать «длинноухими», которые висели на тяжелых бревнах. Стоит на аху, отбивает такт взмахом руки, и по его лицу ничего не угадаешь. Чем он похвастался вчера? Тем, что ему помогает в этой работе аку-аку да еще тройка добрых духов, обитающих в стене в соседней долине. И только. Но я, глядя, как он, спокойно и трезво, словно опытный инженер, распоряжается подъемом статуи, говорил себе, что было бы странно, если бы предводитель «длинноухих» не имел ни одной пещеры, когда у рода Лазаря их целых четыре! Просто, чтобы он заговорил, нужно средство посильнее.
Выбрав удобную минуту, я опять отвел в сторонку бургомистра и Лазаря для доверительного разговора. Есть ли у дона Педро своя пещера или нет, он во всяком случае знает, что это такое. И в ходе беседы я спросил его, много ли на острове родов владеет подземными тайниками. Много, ответил он, но между собой они об этом избегают говорить. Секрет большинства пещер утрачен, потому что местонахождение тайника известно, как правило, только одному члену семьи. И если он умирает, не успев посвятить в тайну преемника, вход найти невозможно, так все хитро устроено. Из-за этого кануло в неизвестность много родовых пещер. Старинные изделия лежат в лих без ухода, портятся, а это приносит несчастье.
— Вот и надо это предотвратить, — подхватил я. — Потому-то так важно поместить изделия в надежный музей, там их никто не украдет, и там они будут в полной сохранности, для этого специальный сторож есть.
Бургомистр призадумался, однако я его не убедил. Мол, те, кто делал каменные фигурки, велели хранить их в тайных пещерах, а не в домах.
— Это потому, что на камышовые хижины нельзя было положиться, объяснил я. — Тогда пещеры были самым надежным местом, но, стоит забыть, где вход, и все пропадет. А вход в музей не затеряется.
Бургомистр продолжал сомневаться. Какую бы манн он мне ни приписывал, веление предков было сильнее, И ведь у него тоже есть и мала, и аку-аку. но он почему-то пока не видел никаких указаний на то, чтобы предки изменили свою позицию.
Я зашел в тупик. Видя это, и Лазарь тоже начал колебаться. И тут я решился на отчаянный шаг. Бургомистр суеверен — так надо придумать знамение, которое убедит его, что предки отменили смертоносное табу.
В степи рядом с лагерем стояла старая аху с поверженными идолами. Первая, классическая кладка сильно пострадала, когда во вторую эпоху началась перестройка. Работу не довели до конца, а потом пришли разрушители. На песке перед фасадом беспорядочно лежали плиты и необтесанные камни. Билл уделил воскресенье осмотру этой аху и под слоем песка на одной плите увидел что-то вроде головы кита; огромный камень закрывал все, остальное. Он рассказал мне про свою находку и вернулся в Винапу.
