Лоуренс Грин - Острова, не тронутые временем
Мне посчастливилось в одном старом отчете найти описание острова Вознесения, принадлежащее самому Брэндрету: «Редко кто жалуется здесь на жизнь, — пишет Брэндрет. — Это объясняется чудесным климатом, постоянством состава жителей и отменным здоровьем, а также здравым смыслом, тактичностью, справедливостью и уравновешенным характером коменданта».
Некоторые из моряков занимались сельским хозяйством и привозили на остров своих жен. В пещере рядом с ручьем Дампира Брэндрет увидел однажды низкорослую краснощекую женщину, уроженку Девоншира. Ее муж вырубил в толще лавы гостиную и спальню, стены были оштукатурены, побелены, пол покрыт парусами.
Однако молодой поселок всегда находился под дамокловым мечом желтой лихорадки. Тогда эту страшную болезнь еще не умели лечить, и она уносила с собой много жизней. Поэтому теперь Ассеншен — остров кладбищ. Многочисленные могилы остались памятником тех трагических лет, когда на рейд приходили старые канонерки с командой, зараженной желтой лихорадкой, на борту которых десятками лежали покрытые брезентом трупы. Один из таких кораблей, «Бенн», в 1823 году занес болезнь на остров. Умерла третья часть всех жителей, а из экипажа корабля выжило только шестнадцать человек.
Этот урок не был забыт. Когда в середине XIX века к острову приблизилась «Бонетта» с больными малярией на борту, ни одному из членов экипажа не разрешили сойти на берег. «Бонетта» бросила якорь против причала, известного под названием «Бухта Утешения», и только в этом уединенном месте смогли высадиться моряки. Здесь они и умерли, один за другим, копая могилы для погибших товарищей, а потом и для себя, пока еще оставались силы. Каждый день люди из Гарнизона оставляли поблизости пищу и воду, но они не смогли спасти обреченный экипаж. Последним умер корабельный хирург. Он ухаживал за своими больными до конца и был найден мертвым в неглубокой яме, которую выкопал для себя последним. Потом это место было переименовано, и на современных картах оно значится как «Бухта Безутешная».
Коменданты острова в те годы, когда он представлялся таким же одиноким, как судно посреди океана, были его «капитанами» и имели на нем почти неограниченную власть. В настоящее время начальник кабельной службы одновременно является мэром, но телефон, связывающий остров со Святой Еленой и с остальным миром, в какой-то мере ограничивает его полномочия. А в прошлом веке комендант был не только капитаном «каменного фрегата», но еще и губернатором, и единственным законодателем, и главным палачом, и суперинтендантом порта, и следователем, и общественным прокурором, и тюремщиком, и официальным президентом всех местных обществ, а также директором столовой, библиотеки и спортивного клуба. Как правило, он был капитаном торгового флота, но этот пост занимали также и офицеры королевских военно-морских сил.
Однажды местный врач вручил диктатору острова документ, в котором сообщалось о рождении ребенка. Суровый законник написал «утверждаю» и поставил свои инициалы. В течение долгого времени дети, рожденные «на борту» Ассеншена, считались как бы появившимися на свет на море и регистрировались в корабельных приходских книгах.
Жены морских офицеров не всегда живут в ладу между собой. Не все они соглашаются с общественной ролью, которая выпадает им соответственно рангу мужа. Оспаривалось даже место на передних скамьях в церкви, пока один умный капитан не вынес решения: «Пусть здесь сядут старшие по возрасту».
У меня есть вырезка из «Адмиралтейской газеты», в которой рассказывается, как в конце XIX века десять офицерских жен образовали свои кланы и не разговаривали с соперницами по нескольку месяцев. Когда появлялась особая необходимость, они писали друг другу письма. Куда более покладистыми оказались супруги боцманов и старшин; дома, в которых они жили, до сих пор называются «Улицей Согласия».
Одному коменданту предложили наказать мужей за грехи своих жен. Он сделал необходимый опрос и решил оставить эту мысль: как выяснилось, некоторым женам доставило бы удовольствие сделать неприятность своим мужьям.
В конце концов комендант вынужден был отказаться от своего поста, заявив, что ему было послушно любое судно в плавании, но он ничего не может поделать с женской командой Ассеншена.
Конечно, тому, кто никогда там не бывал, трудно себе представить особенности жизни на острове. Как-то жена одного морского офицера, как только ступила на берег, спросила:
— Где же резиденция губернатора? И где его экипаж?
— Вон там — палатка коменданта, а здесь — тележка, одна на весь остров, мэм, — вежливо ответил моряк.
Восемьдесят лет назад на остров приехал мистер Хилл[114]. Здесь ему удобнее было определять точное расстояние от Земли до Солнца. Он провел на Вознесении шесть месяцев. Его жена нашла, что вести на острове хозяйство довольно трудно. В булочной ей давали зачерствевший хлеб. В семь утра звонил колокол, и все опрометью кидались за своей скромной долей молока, которое привозили с гор.
— Как у вас насчет овощей? — спросила как-то у повара миссис Хилл.
— Только сладкий картофель, да и привезут его не раньше следующей пятницы.
— А где живет мясник? — спросила миссис Хилл.
— У нас его нет, — ухмыльнулся кок. — Волам и овцам не хватает еды и питья, и обычно они подыхают раньше, чем их успевают забить.
— Но уж, конечно, здесь полно рыбы? — не унималась супруга астронома.
— Обычно есть, мэм, но не во время шторма.
Остров Вознесения был свидетелем многих драм на море. Нередко изможденные люди с пересохшими глотками с надеждой смотрели на пик Грин, в то время как волны неделями носили их в шлюпках после кораблекрушения. Сюда пришвартовывались конфискованные суда работорговцев, и африканцы, ступив на камни острова, уже становились свободными. Одно время здесь жило столько круменов из Западной Африки, что пригород Гарнизона назвали Крутаун.
Несколько раз на якорь у берегов острова Вознесения становились два британских военных корабля — «Черепаха» и «Флора». Позднее «Черепаху» решили использовать для защиты острова, и в 1844 году она вновь появилась у его берегов. «Черепаху» сделали потом угольным дебаркадером, а «Флора» в 1865 году стала сторожевым судном. Через семь лет ее как плавучую базу перевели в Саймонстаун.
У острова «Флора» едва не попала в беду. Однажды ночью лопнули швартовы фрегата, на борту которого в то время находилась группа больных моряков, привезенных из Западной Африки. Корабль начал медленно дрейфовать под юго-восточным ветром. Долго никто не замечал опасности. Вдруг кто-то увидел, что огоньки поселка как бы затухают. Моряки успели бросить якорь, к счастью до того момента, как фрегат отнесло на глубокую воду. «Флора» оставалась на якоре у островного шельфа[115], а через несколько дней ее подвели к острову.
