Герман Волков - Вексель Билибина
— Молодец, Сергей Дмитриевич, умница и дипломат. А я вот не могу с этим народцем: иногда жалко его — темнота, своего добра не видит, а иной раз такое зло берет…
ЗАПИСИ В ЧЕРНОЙ КНИЖКЕ
После праздника немного потеплело, и снова повалил крупный снег. Потом поднялся ветер — он задул с северо-запада: сильный, холодный. А когда через три дня стих, то ударили такие морозы, что позамерзали в бутылках все смеси. Прежде хоть в полдень отпускало, а теперь и днем и ночью «шептали звезды» — шуршал, смерзаясь, выдыхаемый пар. Солнце не показывалось, оно лишь бродило где-то за горами и освещало розоватым светом вершины далеких сопок. В долине было сумрачно, хотя небо безоблачное, чистое, бездонное, сияло лазурью, и странным казался мерцающий снег, сыпавшийся из этой лазури — очень мелкий и совершенно сухой.
— Результат рекристаллизации, — объяснил Юрий Александрович, — бывает только в очень сильные морозы.
Работать на воздухе было невозможно, но все же приходилось: заготавливали дрова — печку топили и днем и ночью, — были и другие неотложные дела… Да и не могли сидеть сложа руки. Раковский предложил проект устройства тепляков для промывки проб прямо на линиях и при любом морозе. Билибин одобрил проект, и все взялись за строительство.
Золотые руки у Степана Степановича. Без единого гвоздя смастерил небольшие, легкие, но вместительные нарточки. Перед отправкой в Сеймчан наведался на базу Оглобин, долго восхищался этими санками:
— Теперь можно ехать! С такими самокатками хоть на край света! И пора ехать. Продовольствия у нас почти нет. Последнюю кобылу тоже придется забить, хотя в ней одна кожа да кости… Берег ее для тяги, думал, в Сеймчан возьмем подкормиться, но она еле ноги переставляет. Вот такие шишки. Но живы будем — не помрем! Вы, товарищи, пожалуйста, и мне и Гайфуллину такие салазочки-то сделайте. Мы в них заместо лошадей впряжемся! Так, Юрий Александрович?
— Так, Филипп Диомидович. Как сказал Александр Сергеевич, «себя в коня преобразив».
— Хорошо сказал товарищ Александр Сергеевич, прямо в точку сказал… А вот промывочка-то у нас понизилась, упала. Хабаровская артель совсем перестала мыть. Уходит к перевалу, туда, где лежит одна из падших лошадей. Берут палатку, рассчитывают, что одной лошади им хватит на две недели… Потом пойдут дальше, к другой. Вот такие шишки. Пора идти в Сеймчан.
В те дни в черной коленкоровой тетради Сергей записывал:
«29 ноября 1928 г.
Сегодня домыл пробы с левого борта. Вечером пришел Оглобин. Поговорили о положении вещей и решили, что он, Ю. А. и Софрон Иванович пойдут на Сеймчан в субботу утром. Надеются приобрести там хотя бы немного мяса, так как на прииске у всех, исключая первую артель, остается продуктов не более, как на две недели, да и то при очень урезанном пайке. У нас также положение печальное. Остается пуд муки.
Пасмурно. Морозы сдали. Вокруг луны ореол».
«30 ноября 1928 г.
Сегодня сделали промысловые карточки для Оглобина и Софрона Ивановича. Лунеко ходил на стан, принес последний пуд муки. Придя, сообщил, что на прииск вчера вечером приехал один тунгус на оленях, сегодня или завтра подъедут еще двое. Они идут с охоты на ярмарку в Олу. Видимо, у них нет продуктов. Подробнее узнаем с приходом остальных тунгусов, так как этот ни по-русски ни по-якутски не говорит.
Пасмурно, часов с двенадцати пошел снег, вечером — перестал. Морозов нет. — 29,5°».
Субботнее утро выдалось и с туманцем и с морозцем В семь часов Юрий Александрович, Оглобин и старик Гайфуллин перекинули через плечи брезентовые лямки.
Провожал делегацию весь Среднекан. Провожали с добрыми пожеланиями и надеждами, и все были бодры и веселы.
Сафейка вихлялся и среди провожающих и среди отъезжающих:
— Моя везде ходила! Сеймчан ходила! Колыма ходила!
— Через неделю ждите! — кричал на прощание Оглобин. — Живы будем — не помрем! И пустыми не придем!
Отведя Раковского в сторонку, Филипп Диомидович потихоньку его попросил:
— Романыча тут навещай. Что-то сдает Романыч. С людьми совсем перестал разговаривать, только и говорит со своими — Белкой и Филей. Вот такие шишки. Ну, прощай. Через неделю придем! Живы будем — не помрем!
Веселым и бодрым, как всегда перед дорогой, держался Юрий Александрович. Он шутил и смеялся, декламировал из «Евгения Онегина» строчки про торжествующую зиму и про шалуна, дворового мальчика, а потом тонким голосом певицы Вяльцевой с граммофонной пластинки затянул:
Гайда, тройка! Снег пуши-и-истый…
«1 декабря 1928 г. Суббота.
В часов семь Ю. А., Оглобин и Софрон Иванович отправились на Сеймчан. Поликарпов остался один. Оглобин просил его навещать. Тунгусы на стан не приехали, видимо, и не приедут. Якуты обещали прибыть к началу декабря, но и их почему-то нет.
С 1 декабря садимся на голодный паек. Работу временно приостанавливаем.
Погода без изменений».
«3 декабря 1928 г.
Двое ходили на охоту, двое на стан — доставать лыжи. Убили всего лишь шесть белок. Стирал белье. Ружье Лунеки стреляло на третий раз».
«4 декабря 1928 г.
Составил сведения о работах за ноябрь. Ходили на охоту, убили всего лишь одну белку. Ходили в самую вершину ключа Безымянного, пришли поздно».
«6 декабря 1928 г.
Хлеб закончили вчера. Ночуем со Степаном Степановичем у Поликарпова. Осмотрели работы. Поликарпов дал мяса (фунтов 10). Продуктов у всех, исключая первую артель, почти нет. Осталась лишь только забитая лошадь, ее будут делить на всех».
Но ее не успели разделить. Седьмого декабря лошадь пропала. Эту весть принес к разведчикам сам Поликарпов. Украли, видимо, «турки», а может, и артель Волкова, но Филипп Романович не стал допытываться, чьих это рук дело, не потому, что боялся, а потому, что не желает осложнять ситуацию… Да и надеялся, что люди сами назовут вора, и осудят своим судом, и мясо отберут.
Сергей сначала горячо возражал:
— Дело надо обязательно расследовать самим и кобылятников наказать, потому что сегодня лошадь пропала, завтра собаку, Белку, сожрут, а там… Я завтра сам пойду по баракам. Буду вроде еще раз осматривать работы, а заодно все разузнаю. Этого дела так оставлять нельзя, Филипп Романыч.
На следующий день Раковский собрался было на стан, но тут к разведчикам подкатил На оленях уполномоченный Тасканского кооператива Аммосов и двое якутов. Они привезли семь пудов мяса — на всех и на неделю не хватит, но Сергей несказанно обрадовался этому, стал угощать гостей, расспрашивать…
