Тур Хейердал - Ра
я поклялся, что в Марокко мы не будем спускать глаз с Абдуллы.
Самым младшим из нас был Жорж Сориал, рост метр девяносто два, сложение Тарзана, по образованию инженер-химик, по профессии аквалангист, забубенная головушка, чемпион Африки и шестикратный чемпион Египта по дзюдо. После института Жорж главным образом резвился в клубах Каира и волнах Красного моря. Он разбивал кирпичи ребром ладони, развлекая потрясенных друзей, ногу его украшали следы акульих зубов, и среди всех моих знакомых это был единственный человек, который нырял в гости к мурене и кормил ее изо рта рыбой, гладя при этом опасное чудовище рукой, словно какое-нибудь кроткое комнатное животное. Жорж тоже не был моряком, море знал, как говорится, только снизу, и когда он, прочтя заключение экспертов о папирусе, попросился в экспедицию, то упирал, не без намека, на то, что под водой чувствует себя лучше, чем на воде. Подобно другим древним коптским родам в Египте, семья Сериала связывала свое происхождение с племенами, которые пришли в область Нила еще до того, как арабы принесли сюда мусульманскую веру.
Обычно Сориал спал, как мумия, по четырнадцать часов в сутки, но как только у него родилась надежда войти в состав экспедиции, он стал подниматься чуть свет и являться в лагерь у пирамид. Используя его многочисленные знакомства во всех уголках Каира, мы нашли парусных мастеров, которые шьют паруса по старинке, корзинщика, который вручную сплел нам каюту, пекаря, который испек египетские лепешки по рецепту из Каирского музея, и уединившийся на пригорке клан гончаров, которые разминали ногами сырье, стоя по пояс в глиняном месиве, потом босыми ступнями вращали гончарный круг, - так мы получили сто шестьдесят кувшинов, точно повторяющих пятитысячелетние музейные образцы.
Волны покачивали связки папируса, которые с каждым днем впитывали все больше воды, меж тем как на палубе кипела работа. Первоначально общий вес папируса вместе с веревками составлял около 12 тонн, и, несмотря на то, что стебли с тех пор вобрали не одну тонну воды, лодка не погружалась. На палубу свалили несколько тонн груза - хоть бы что, наша ладья была неколебима, как остров. Тяжелее всего была огромная двуногая мачта, которую мы установили, но и мостик, связанный из брусьев сразу за каютой, чтобы рулевой видел, что впереди, тоже весил немало. Если добавить плетеную каюту, огромные рулевые весла и сложенный на палубе материал для ремонта, вес всего дерева превышал 2 тонны. Еще добрую тонну весила вода в тяжелых кувшинах, и не меньше двух тонн составляли провиант с тарой и снаряжение.
Последняя неделя прошла под знаком лихорадочной деятельности. Если верить экспертам, каждый лишний день пребывания папируса в морской воде сокращал срок его службы, так что мы старались не мешкать. К тому же с каждым днем приближался сезон ураганов в западной части Атлантики. До сих пор мы, несмотря на всякие препоны, каким-то чудом выдерживали график с точностью до недели, но дальше и дня нельзя было терять, и темп работы возрос до предела. Кто-то упаковывал, носил, катал грузы на пристани. Кто-то лазил по мачте и вантам, тянул веревки, вязал узлы. Кто-то рубил, строгал и укреплял ремнями и веревками мостик и весла.
Со всех сторон нас окружали помощники. Бельгийский капитан де Бок, участник первой научной археологической экспедиции на остров Пасхи, морской волк, взял отпуск за свой счет и выехал из Антверпена в Сафи, предварительно рассчитав вероятный путь нашего дрейфа. Лоцман антверпенского порта, он привык иметь дело с гигантами водоизмещением в 50 и 100 тысяч тонн, теперь же, стоя на палубе "Ра", следил за тем, чтобы загрузка и оснастка "бумажного кораблика" производилась по всем правилам морского искусства. В это же время его норвежский коллега Арне Хартмарк, капитан судна, которое доставило на Пасху мою экспедицию, висел на мачте вместе с альпинистом Карло Маури, крепя снасти. Герман Ватсингер, участник экспедиции "Кон-Тики", прилетел из Перу, чтобы подсобить нам на старте; Фрэнк Таплин привез из Нью-Йорка добрые пожелания от У Тана. В складском помещении на берегу наши жены под руководством супруги паши, сидя на корточках вокруг кувшинов, клали сыр в оливковое масло, свежие яйца в известковый раствор, наполняли корзины и мешки орехами, сушеной рыбой и бараньей колбасой. Айша Амара смешала мед, тертый миндаль, масло, муку и инжир, и получилось селло, которое исстари известно в Марокко как лучшая дорожная провизия, не боящаяся долгого хранения.
Иной раз паше приходилось вызывать полицию и устраивать оцепление, чтобы работа могла продолжаться: уж очень напирали журналисты, фотографы и просто любопытные. Один зевака свалился с пристани на лодку, разбил несколько кувшинов и раздавил керосиновый фонарь.
И вот настал долгожданный день. "Ра" уже восемь дней впитывала морскую воду в порту, иначе говоря, минула половина срока, который ей отводили ученые-специалисты. Рассвет принес слабый ветер с суши, он постепенно усиливался, и в восемь утра 25 мая флаги на лодке и на старой португальской крепости дружно указывали на Атлантический океан. Раис Фатах, темнокожий араб могучего роста, руководитель профсоюза рыбаков и специальный консультант экспедиции, привел четыре лодки с шестнадцатью гребцами, которые должны были отбуксировать "Ра" в открытое море.
На длинном каменном пирсе творилось что-то невообразимое : народ стеной, на всех лодках и кранах - фотографы. Супруге паши пришлось просить помощи у полиции, чтобы пробиться к лодке с прощальным даром, непоседливой обезьянкой, которую люди паши совсем недавно поймали в Атласских горах и назвали Сафи. Она отчаянно цеплялась за крестную мать нашего судна, пока не увидела шерсть на лице у некоторых членов команды; после этого Сафи весело прыгнула к нам и приняла самое активное участие в прощальной процедуре с объятиями и добрыми пожеланиями на двунадесяти языках, а рыбаки тем временем невозмутимо подали концы со своих лодок, закрепили их за толстый канат, опоясывающий "Ра" по ватерлинии, и ждали только приказа, чтобы налечь на весла. Один за другим мы вырывались из толпы на волю и прыгали с высокого пирса на мягкую папирусную палубу. Абдулла, Жорж и Сантьяго с южным пылом слали во все стороны воздушные поцелуи и раздавали автографы, Карло еще раз прижал к сердцу свою русоволосую жену, охрипший от простуды Норман простился с американским послом, который осыпал его напутствиями и добрыми пожеланиями, советский посол сердечно обнял Юрия, впервые пускающегося в путь без отечественного руководства и управления. Взяв в руки поданный кем-то микрофон, я произнес прощальную речь, поблагодарил наших друзей и помощников, которые остались на пристани, хотя по справедливости их место было на борту "Ра". Спасибо вам, посол Анкер из Каира, паша Амара с сотрудниками, капитаны де Бок и Хартмарк, преподаватель Корио, Герман Ватсингер, Фрэнк Таллин, Бруно Ваилати... Затем и я соскочил на пружинистую палубу. Сигнал Раису Фатаху, ребята на пристани отдали швартовы, и шестнадцать рыбаков навалились на весла. Часы показывали 8.30. Плавучий стог начал медленно удаляться от пирса.
