Виталий Волович - На грани риска
– Поехали на аэродром. Там все с вечера сделаем, не торопясь парашюты уложим, всякие-разные дела обсудим. Что вы здесь будете до утра ковыряться?
Мы колебались недолго.
Уже совсем стемнело, когда сквозь частую сетку дождя замелькали аэродромные огоньки и "газик" подкатил к длинному дощатому бараку с беседкой-курилкой у входа. Внутри барак выглядел более симпатично. Светлые длинные комнаты-классы были завешаны схемами и таблицами. Зато комната в конце барака, напоминавшая по своим размерам конференц-зал, оказалась холодной, пустой и неуютной. Правда, пол был чисто выметен, но, кроме пары табуреток да длинного стола вроде прилавка в центре, в ней не было ничего.
– Ну вот, здесь и разместимся. Тащи сюда груз из машины, - сказал Сараев ребятам, приехавшим вместе с нами.
– Что, не нравится? - спросил он, заметив мою недовольную физиономию.
– Да вроде бы комфорта негусто, - сказал я, ставя в угол чемодан.
– Зато удобно работать, а для отдыха тут комнатуха одна имеется с буржуйкой. Там и койки стоят.
– Ладно, перебьемся до утра.
Спать нам не пришлось. Растянув парашют на столе, Василий Иванович любовно укладывал каждую складку парашютного купола, тщательно подравнивая нижнюю кромку. Но вот укладка закончилась, последняя шпилька вытяжного тросика воткнута в конус, и мы занялись подгонкой подвесной системы. Только убедившись, что не упущена ни единая деталь в подготовке к прыжку, он присел на табуретку и закурил свою любимую "Приму". А я тем временем раскрыл медицинскую сумку. Там все в порядке. Вторая - она тоже пойдет со мной - на случай прыжка где-нибудь в безлюдной местности, если корабль сядет во внерасчетном районе. В этой сумке упакованы аварийная радиостанция, пяток сигнальных ракет, фляги с водой и со спиртом и запас продовольствия.
Легли мы только под утро. Однако уже в шесть все забегали, засуетились. Я выглянул в окно. Дождь прекратился, и сквозь лохматые, стремительно бегущие облака проглядывало ласковое апрельское солнце.
Загудели двигатели самолетов поисковой группы. Механики прогревали их перед полетом. Я представил себе, что же делается сейчас там, на далеком Байконуре. Перед моим мысленным взором возникла гигантская ракета, нацеленная в небо; по сравнению с ней окружающие ее фигурки людей кажутся крохотными. И среди тех, кто сейчас собрался у подножия ракеты, невысокий ясноглазый юноша, имя которого будут вскоре с восторгом повторять во всех уголках земного шара.
Мы встретились последний раз незадолго до отлета из Москвы. В центре просторного, залитого светом прожекторов зала голубел водой бассейн. Тихо покачивались льдинки, легкая рябь пробегала по поверхности воды. Гагарин стоял на краю бассейна, одетый в ярко-оранжевый космический скафандр и белый герметический шлем с алыми буквами "СССР".
– Можно начинать, Юрий Алексеевич? Вы готовы? - спросил ведущий инженер.
Гагарин в ответ улыбнулся и поднял руку к шлему. Опустилось, щелкнув, прозрачное забрало. Еще секунда, и он тяжело плюхнулся в воду, подняв тучу брызг. Скафандр мигом вытолкнул космонавта из воды, и он, попеременно взмахивая руками, медленно поплыл на спине, расталкивая льдинки. "Купание" повторялось несколько раз. Наконец Гагарин выбрался из бассейна и, присев на бортик, свесил ноги и приподнял забрало.
– Ну как, Юрий Алексеевич, не замерз? - спросил ведущий.
Гагарин рассмеялся:
– Да разве в нем замерзнешь?! Наверное, в такой штуке даже в Северный Ледовитый океан угодить не страшно.
...Неожиданно незнакомый громкий голос прервал мои мысли. "По самолетам!" Два парашютиста, входящие в группу, уже взбираются по трапу нашего "ила".
Убегает под колесами машины летная полоса, еще влажная после ночного дождя; мелькают в иллюминаторах аэродромные домики, вышка командного пункта. Самолет сделал круг над аэродромом, и вот уже под нами еще не освободившиеся окончательно от снега приволжские поля. Сложив парашюты в грузовой кабине, я встал в дверях пилотской, прислушиваясь к свистам, хрипам, обрывкам мелодий, несущимся из приемника. Радист медленно вращает ручку настройки, и вдруг раздается торжественный голос диктора. Мы слышим только конец фразы: "...мический корабль-спутник "Восток" с человеком на борту! Пилотом-космонавтом космического корабля-спутника "Восток" является гражданин Союза Советских Социалистических Республик майор Гагарин Юрий Алексеевич".
– Ура, ребята! - не выдержав, заорал во весь голос радист. - Гагарин на орбите. Ура!!!
– Да тише ты! - цыкнул на него штурман. - Дай послушать!
А из репродуктора продолжал торжественно звучать голос диктора: "Старт космической многоступенчатой ракеты прошел успешно, и после набора первой космической скорости и отделения от последней ступени ракеты-носителя корабль-спутник начал свободный полет по орбите вокруг Земли".
– Вот это да, - сказал командир экипажа, уже пару недель назад участвовавший в поиске "Востока" с манекеном.
Как-то до этой минуты все не верилось, что человек действительно полетит в космос. И полетел.
А радио продолжало сообщать, что с космонавтом установлена двусторонняя связь и что, самое главное, в настоящее время он хорошо себя чувствует. На часах уже было десять. Еще немного, и, пролетев над Африкой, корабль начнет снижаться.
– Всем наблюдать в иллюминаторы. Может, кто-нибудь заметит спускающийся на парашюте космический корабль.
Наверное, сейчас включилась тормозная двигательная установка. С командного пункта уже передали расчетную точку приземления "Востока", и мы несемся к ней "на всех парах". В грузовую кабину буквально врывается второй пилот.
– Быстрей, парашютисты! Мы в расчетной точке.
Борттехник рывком открывает дверцу, и в ее просвете внизу на светло-коричневом фоне пахоты я отчетливо вижу ярко-оранжевое пятно парашюта и крохотные фигурки людей. Значит, Гагарин уже приземлился. Может быть, ему нужна помощь? Ведь кто знает, как первый человек перенес космический полет? Я нетерпеливо жду команды "пошел" и, взглянув через плечо, вижу, как напряглись в ожидании лица ребят из моей группы. "Ну же, ну", - мысленно подгоняю я командира. Но желанной команды все нет. Вместо нее на табло вспыхивает красная лампочка - отбой. А тут еще радист вышел из радиорубки и сложил руки крестом: ничего не поделаешь, в прыжке нет никакой необходимости. Но с другой стороны, это сообщение обрадовало меня. Значит, Гагарин приземлился благополучно и никакой медицинской помощи ему не требуется.
Мы садимся в аэропорту, куда прибыл космонавт. Не дожидаясь трапа, я спрыгиваю на бетон и бегом направляюсь к невысокому зданию аэропорта, окруженному шумной толпой радостно оживленных людей. И откуда только так быстро все узнали, что Гагарин приземлился неподалеку от Энгельса?
