KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Приключения » Путешествия и география » Максимилиан Кравков - Зашифрованный план (Повести, рассказы)

Максимилиан Кравков - Зашифрованный план (Повести, рассказы)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Максимилиан Кравков, "Зашифрованный план (Повести, рассказы)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Медленно светлело небо, шире становились полосы блестящей воды, выделялись ясней контуры берегов. Проступил на небе темный хребет — невеселое небо, без солнца, все задернуто серой мутью. Совсем рассвело. На плоской отмели, перед зарослью тальника, теперь уже заметны с лабаза черные следы на грязи — туда убежал сохатый. Я почти не сомневаюсь в неудаче. Спускаюсь все же с помоста, бреду по мокрой траве и отвязываю лодку. Здесь вот широким «маховым» следом вынесся зверь на берег. Смотрю на песке — крови нет. След уходит в кусты.

Я раздвигаю густые ветви, и передо мною длинной и серой массой лежит на полянке убитый сохатый…


Вот уже два дня, как едим мясо, целых два дня, как идет наш пир голодных дикарей. Ожил и Андрей Иваныч, стал веселей, сам работы ищет, да все невпопад. И два дня, как навис над нами упорный дождь, мелкий и обкладной. Временами стихает, тогда я выхожу из юрты и напрасно ищу просвета в горизонте, а набухшие, черные деревья редко плачут крупными каплями. Неприветливо все и пропитано сыростью. Наша юрта приютилась на стрелке двух речек, на самом конце узкого полуострова. И по меньшей речке еще утром начала подниматься вода. Сейчас она сделалась желтая, как весенние ручьи на мостовой, затопляет песчаные косы, несется широким потоком. Там, где слился Гутар с меньшей рекой, получилась двуцветная лента: желтая и чистая, глубоко-синяя. А в Гутаре вода мутнеет и прибывает. Я слышал о местных наводнениях, об их опустошительной силе, и зову на совет Андрея Иваныча. Откликается он из юрты охотно, менее охотно выходит оттуда и сразу раздражается, когда узнает о грозящем осложнении.

— Не может быть наводнения. Просто взбухла от дождя речонка. Вы предупреждаете события.

Это обозлило меня, и я настойчиво тащу его к берегу. Шум необычный, бурливый. Узнать нельзя реку. Пенной, волнистой дорогой несется на кривляке[5] — изгибается бороздой. Прижала береговую воду: та вспухла и тяжелой, светло-желтой гладью зыбится в стороны, морщась водоворотами. С берега рухнула подмытая тополина, там бурун хлещет вверх искривленным фонтаном, словно чья-то рука беспрерывно цапает из глубины…

Притихший возвращался Андрей Иваныч к юрте, на меня смотрел подозрительно, точно я в заговоре с природой.

К вечеру разразилась гроза. С оглушительным треском подламывающегося дерева обрушиваются громовые удары. Сижу в юрте у теплого костерка, починяю бредень, а дождь барабанит частой дробью в берестяные стенки. Андрей Иваныч лежит, кутается в прожженный азям и вздрагивает при ударах грома. Порой мне кажется, что мой спутник сходит с ума, и тогда мне становится страшно. Ночью я проснулся от странного предчувствия беды, вышел в туман, где-то близко шумела вода. Я понял, что Гутар разливается. Наша лодка, зачаленная в заливчик, полузатоплена дождем и дергается на непрочном причале. Привязал ее крепко возовой веревкой, вычерпал воду и решил идти спать. Утро вечера мудренее.


Белый рассвет. Пологи тумана подымаются от воды и висят слоями. Я удивился: горел подновленный костер, закипал наш чайник, а Андрей Иваныч старательно укладывал в мешок какие-то тряпки. Обернулся, взглянул на меня испытующе остро и недоверчиво спросил:

— Чего вы смотрите?

Я пожал плечом.

— Ничего.

Худо день начинать с ссоры. Вышел из дверки — вода в двух аршинах от юрты. Полная перемена за ночь. Сзади нас, по промоине, вода меньшей речки затопила лес, слилась с Гутаром, и теперь мы ютились на острове, окруженные двумя бешено несущимися стремнинами. Если сорваться с нашего берега, то не выплывешь. Понесет к кривляку скалистого мыса, а оттуда весь бой на залом[6], словно кружевом опененный белым прибоем. Черные коряги проплывают мимо целым стадом торчащих клешнями уродин: где-то разворотило залом. Начинает, видимо, размывать берега, потащило свежие, вырванные с корнем деревья. Грузно качаясь, плывет громадная ель с раскидистою высокорью[7] и похожа на корму уходящего парусного корабля. Вот на середине реки, точно запнулась, она тонет корнями, торчмя поднимается громадный ствол и тут же исчезает в бурном водовороте. Есть своеобразная торжественность в этой дикой игре стихии, и душа настраивается по-особенному, как-то твердо. Долго сидел я и думал, потом направился к юрте. Андрея Иваныча не было, и юрта показалась мне уютнее. Чайник висел над потухшим костром, место Андрея Иваныча опустело, и только дробовик валялся странно, поперек его постели. Сперва я не обратил на это внимания и стал раздувать приглохший костер, когда характерный удар шеста о гальку заставил меня прислушаться. Секунда — и я выскочил из юрты. Покачиваясь и кружа, медленно отходила от берега отвязанная лодка. На корме с шестом, без шапки, стоял Андрей Иваныч и насмешливо и победно смотрел на меня.

— Что вы делаете? — в ужасе закричал я.

В этот момент течение схватило лодку, резко повернуло бортом, Андрей Иваныч присел на корму и, ища меня дикими глазами, захохотал…

Перышком закружилась лодка в желтых волнах и стремительно понеслась к середине. Сумасшедший махает шестом, хочет поставить вразрез на волну — не справляется. Я рычу от душевной боли, не могу оторваться — смотрю. Быстрей и быстрей сближается лодка с буруном. Человек вскочил во весь рост, дыбом взлетает лодка, и оба скрываются в ревущей пене… Я невольно вскрикнул и сел, точно раненый.


Очень холодны сделались зори, утром подолгу стоят туманы, и земля опушается иглами инея. После смерти Андрея Иваныча я опять поселился в избушке, питался охотой, ягодой и кедровыми шишками, не мог только ловить рыбы, потому что лодка вместе с сетью погибла. Великое одиночество охватило меня, и как-будто прибавилось мне еще свободы, и песчинкою потерялся я в необъятном просторе тайги и гор. Я даже вслух разговаривал вначале, обращаясь к деревьям, к реке, к себе самому. Даже теперь еще иногда рассуждаю громко, но уже потерялась прежняя моя безмятежность, и я начал чего-то ждать.

Звери оделись новою шерстью, подросли и окрепли их детеныши и чаще начали спускаться с хребтов — к реке. Подавались сверху разжиревшие гуси, сбивались в стаи, и сырыми ночами, когда еле краплет дождик, я слушал их дружное гоготание. Поспели кедровые шишки, валился лист с берез и осин, и горные цепи на юге покрылись снегом. Чувствовал я, как растет во мне инстинкт перелетной птицы, но ждал какого-то срока.

В это же утро, крепкое от мороза, яркое солнечным блеском, я проснулся с готовым решением. Пора уходить. Не надежна была прозрачная ласковость неба, и солнце грело уже мимоходом, коротко, и во всем было разлито ожидание перелома. Нелегко было выбраться из пустыни, да, пожалуй, и не совсем хотелось, но выбора не было, потому что остаться здесь — значило погибнуть. Я старательно вспомнил наказы Максима о способах возвращения, какие он давал мне.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*