Януш Вольневич - Чёрный архипелаг
Мы шагали по Рю Хиггинсон — главной улице города, втиснутой между берегом и близко отстоящими от моря холмами. Боковые улицы, отходящие от приморского бульвара, сразу резко поднимаются вверх. Благодаря такому расположению главной артерии города движение на ней было необыкновенно сильное, да и стоянок, видно, не хватало. Это стало заметнее у здания почты, магазинов Бёрнс Филпа, Мессажери Маритима и других центральных торговых пунктов и Учреждений города. Среди потока машин двигались густыми толпами пешеходы.
Ничего удивительного, ведь многие спешили на местный рынок, расположенный напротив современного здания почты, сравнительно недавно преподнесенного столице совместной администрацией. Чего только там не было! Яркий красочный базар поражал гаммой красок. Торговки в ярких, характерных для тропиков туалетах, начиная от скромных «миссионерских» свободно ниспадавших одеяний до многоцветных сари, которые демонстрировали индианки с Фиджи, предлагали покупателям свои сокровища, главным образом продукты питания: рыбу, бронзовых крабов, искусно сплетенные в связки зеленые бананы, желтые дыни, коричневые клубни таро и ямс. Невозможно было оторвать глаз от этой радуги красок на фоне сапфировых вод Залива и ослепительно голубого неба с нежно подкрашенными облаками.
В торговых рядах возвышались поражающие своими формами и цветом раковины, а также изделия народного творчества. Однако вид у них был довольно жалкий. Вспоминая настоящие маски, невинбуры или флейты, которые я видел на островах, я решил, что предметы, предлагаемые покупателям здесь — халтура, ни в какой степени не отражающая талант местного населения. Уродцев этих вызвали к жизни, конечно, туристы, породив меркантильное творчество ради приезжих, жаждущих приобрести «что-нибудь новогебридское». Им и продают это «что-нибудь», сделанное людьми, не обладающими ни мастерством, ни талантом.
Леон проводил меня до Центра культуры, который я решил обязательно посетить, находясь еще в Амбриме. И правда, здесь было на что посмотреть. Закрученный дважды поразительный кабаний клык покоился на атласе, а надпись гласила, что он пожалован королевой на вечное хранение. Прекрасное, редкое произведение искусства!
Две молодые сотрудницы Центра культуры проявили внимание к гостю из Европы. Они любезно сообщили мне сведения о фауне здешних островов, хотя, как во всем островном мире Тихого океана, она была тут весьма скудной. Однако дамы так мило и с таким воодушевлением демонстрировали чучела летучих мышей и разных птиц, что я, чтобы не огорчать их, даже записал латинские названия, которые ровным счетом ни о чем мне не говорили, так же как их английские соответствия. Вот они. Птицы — Aplonis sanovestris, Ptilinopus greyii, Gallicolumbia sanctacrucis, Myzomela cardinalis, Neolalage banksiana, рыбы — Brachyrus zebra, Sananeceia verracusa. Мне также показали чучела ядовитых змей, которые я рассматривал с большим интересом. Та, жертвой которой я вполне мог бы стать, называлось довольно изящно — Laticauda. Милые дамы заставили меня записать еще названия нескольких десятков ядовитых моллюсков. Приводить их здесь я не стану, так как звучат они длинно и угрожающе.
После несколько затянувшегося посещения Центра культуры (дамы позволили мне ознакомиться с двумя или тремя книгами) я оказался на улице. Прямо перед зданием Центра был помещен великолепный старинный якорь, который, как гласила надпись, принадлежал одному из судов Жана Франсуа Лаперуза.
Чтобы отправиться на Таити и забронировать место в самолете для дальнейшего путешествия, мне необходимо было привести в порядок свои дела. Поэтому я отправился продлить визу. Заодно мне хотелось поближе познакомиться с тем, как функционируют учреждения кондоминиума.
Судьба привела меня в отделение французской полиции. Меня встретили сонные, скучающие физиономии. Та же картина повторилась и на почте, и в агентстве авиационных линий. Что ж, тропики не способствуют чиновничьей активности!
В одном из учреждений я обнаружил «толпу»… из трех человек. Дожидаясь своей очереди, я лениво поглядывал по сторонам. Мой взгляд наткнулся на два портрета, висящих на почетном месте на стене: королевы Елизаветы II и президента В. Жискар д’Эстэна.
— Вас поразила эта необыкновенная пара, не так ли мсье? — сказал худощавый смуглый мужчина со смеющимися глазами, стоявший в очереди позади меня.
— Два правителя в одном государстве…
— Это вы хорошо сказали, — не переставая смеяться, говорил незнакомец.
Жак Гартье, как он тотчас же представился, вообще оказался человеком веселым. Он тут же сообразил, что имеет дело с желторотым новогебридцем, и крепко захватил меня в свои объятия, вырваться из которых оказалось не так-то просто.
— Так вы поляк, — он расчувствовался. — О, мадам Валевски…
Я не совсем понял, почему я ассоциировался у него с пани Валевской. Гартье затащил меня в бар неподалеку от «Отеля Росси» и угостил анисовой водкой.
— Мсье, коренные жители, да вы не поверите, ха! ха! — закатывался он, — королеву и президента считают супругами, ха! ха! Они диву даются, почему эта женщина так часто меняет мужей. Сначала был генерал Шарль де Голль, потом Помпиду, а теперь В. Жискар д’Эстэн, так что и конца этому не видно. Хорошенький пример для здешних людей!
Жак оказался компанейским малым. Он рассказал мне бесчисленное множество забавных историй, которые могли произойти лишь в кондоминиуме-пандемониуме. Так, я узнал о том, что здесь наращивали на судах мачты, чтобы французский флаг реял выше британского, о закулисных махинациях в миссионерских школах и миссиях. Один случай показался мне просто анекдотическим. Оба комиссар-резидента соблюдали, разумеется, разные правила уличного движения. Говорят, однажды британский «паккард», придерживающийся правостороннего движения, уперся во французский «ситроен», который двигался по правилам левостороннего движения. Престиж не позволил ни одному из сановников уступить дорогу другому. Два часа простояли нос к носу автомобили. Затем комиссары-резиденты вышли из машин якобы для неофициальной беседы. Тем временем менее амбициозные, но более практичные шоферы уладили дело.
Жак Гартье задавал темп нашим беседам, к которому я никак не мог привыкнуть.
— Как, вы еще не видели лагуну Эракор?! А наш суперотель «Ле Лагон»? Плохо! Это надо немедленно исправить! Едем и все, — командовал француз (во время второй мировой войны он служил под командованием де Голля и дослужился до чина капитана).
Пока мы дошли до места, где Гартье оставил свою машину, я несколько раз застывал у витрин магазинов. Я увидел чудесные маски и два совсем недурных невинбура. Когда я узнал, сколько они стоили, дрожь пробежала по моей спине, несмотря на зной. Цены были невероятно высокие.
