Уилл Рэндалл - Океания. Остров бездельников
Я пытаюсь отвязаться от Дона, который с непонимающим видом пялится на свою карту, и заверяю его, что уже все понял. Дон кивает и переключается на более серьезное занятие, а именно — пытается дотянуться до своего стакана, стоящего на стойке, и влить хотя бы часть его содержимого себе в рот. Мы удаляемся к незанятой стойке, окружающей колонну, возведенную в центре зала.
Джейн спрашивает, что привело меня в Хониару, и терпеливо выслушивает мои пространные объяснения.
— К тому же я не хочу присутствовать при охоте на дельфинов, — добавляю я, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота при одном воспоминании о виденном.
Джейн хихикает.
— Я пыталась организовать ферму по разведению коров в Макире, но жители настолько привыкали к коровам, что потом не могли забить их. Они даже не позволяли никому подойти к ним. Дело закончилось тем, что они сломали ограждения загона темной ночью и всех выпустили на волю.
Вот и я говорю.
— Ну, нам пора, — добавляет она, снимая с планки ключи. — А ты где остановился, Уилл?
— Ну, я еще не знаю, — признаюсь я, и они тут же с великодушным гостеприимством, которое многие англичане находят назойливым, требуют, чтобы я поселился у них.
— Мы все устроим. Пошли. — Джейн даже подпрыгивает от энтузиазма.
— Завтра поедем в хозяйственный магазин, — загадочно сообщает Ник, когда я залезаю на заднее сиденье большого белого полноприводного пикапа, на боку которого розовыми буквами выведено «Сельскохозяйственная помощь женщинам Соломоновых островов».
Я подпрыгиваю на ухабах и вымоинах, которыми покрыты холмы, окружающие город. За очередным поворотом передо мной открывается вид на внутреннюю часть острова с его лугами и деревнями.
— Видишь, это территория Республиканской армии Гуадалканала, — указывает Ник большим пальцем через окошко.
И если дневное блуждание по городу было утомительным и гнетущим, то сутки, проведенные вне городских стен, превратились в напряженное, рискованное и даже опасное времяпрепровождение. За пределами города всем управляла Республиканская армия Гуадалканала в одном из своих обличий: эти юные хулиганы меняли название своей организации всякий раз после просмотра очередного голливудского боевика, которые они крутили на краденых видеоплеерах.
Изначально они объединились для того, чтобы бороться с наплывом «иммигрантов» с разных Соломоновых островов, стремившихся оказаться в Хониаре. Чтобы воспрепятствовать их дальнейшему продвижению на территорию острова, они организовали блокпосты на выезде из города. «Иммигранты», в свою очередь, для самозащиты от этих хулиганов создали собственные блокпосты, что привело к долгому противостоянию. Как бы там ни было, Хониара оказалась заблокированной, и все поставки в нее могли осуществляться лишь по морю. В настоящее время Республиканская армия Гуадалканала отошла на заранее подготовленные позиции и затаилась в ожидании, когда что-нибудь произойдет. Пока ничего не успело случиться, и бандиты удовлетворялись тем, что грабили и поджигали заброшенные дома.
Вооруженные самодельным оружием, изготовленным из ржавых останков Второй мировой войны, которое было заряжено самодельными пулями, члены группировки внушали ужас не столько своей огневой силой, сколько отсутствием организации и дисциплины.
Ситуация по-прежнему оставалась довольно напряженной, и двойные блокпосты сохранялись с обеих сторон города. Следует ли говорить, что мне предлагалось жить в пределах этих границ.
И все же, несмотря на это, с точки зрения личной безопасности Хониара представляла собой гораздо более спокойное место, нежели большинство европейских городов, а уж по сравнению с американскими она вообще казалась детской площадкой, хотя и заваленной мусором.
Мы сворачиваем на круговую подъездную дорожку и останавливаемся перед кирпичной виллой, которая довольно непредусмотрительно высится над крутым склоном. Познакомившись со сторожевой собакой, страдающей обильным слюнотечением и склонной к запихиванию своего бесстыжего носа в неподобающие места, я вхожу вслед за своими знакомыми в дом. И только в этот момент понимаю, как давно не видел нормальных домов. Пол здесь выложен плиткой, окна застеклены, а в нише гостиной стоит телевизор. Я замер в благоговении.
— Ну вот, устраивайся, — говорит Джейн, открывая одну из дверей, выходящих в коридор.
Огромная комната, залитая светом, заставлена шкафами, у окна, занимающего всю стену, расположен туалетный столик с зеркалом, большая кровать с четырьмя колоннами, занавешенная москитной сеткой, напоминает средневековую повозку. Я сажусь на кровать, и водяной матрац начинает колыхаться как гигантская медуза. За дверью в дальнем конце комнаты есть ванная с двумя раковинами, биде, ванной и душем. Я считаю — десять кранов. На девять штук больше, чем во всем Мендали.
Я задумчиво обхожу комнату, прикасаясь рукой к деревянным и пластиковым поверхностям. Затем останавливаюсь у окна и смотрю на море, при этом большая часть города оказывается скрытой деревьями, а то, что остается видимым, внезапно приобретает невероятную притягательность.
— Потрясающее место! — восклицаю я, пока Джейн достает из шкафа сложенные полотенца и складывает их стопкой на кресле, стоящем рядом с гладильной доской, которой я уже планирую воспользоваться в ближайшем будущем.
— Да, только это не наш дом. Он принадлежит заместителю специального уполномоченного. Он сейчас уехал в отпуск с женой и дал всей прислуге выходные. Так что дом сторожим мы. Кстати, нас сегодня пригласили на прием к одному из крупных боссов сельского хозяйства. Не хочешь пойти с нами?
Естественно, я хотел.
— Однако, к сожалению, у меня нет подходящего костюма.
— Так возьми у Ника. Думаю, его одежда должна подойти тебе.
Через час, смыв с себя под душем дорожную пыль и наигравшись с биде, струя из которого почти достигала потолка, я натягиваю узковатые и короткие бежевые хлопчатобумажные брюки Ника. Разница в четыре дюйма в росте особенно сильно проявлялась в длине штанов. Сидеть в них было сложно, а наклоняться и вовсе не получалось. Однако, похоже, мое стремление соответствовать моде, которое никогда не было особенно сильным, свалилось на самое дно списка приоритетов, так как я с большим удовольствием примериваю серые ботинки, доходящие мне до щиколоток. Стоило немного согнуть колени, и они почти достигают края брюк. В шкафчике ванной я обнаруживаю какой-то индонезийский одеколон (или мне кажется, что он индонезийский и что это — одеколон), простирываю свою рубашку и натягиваю ее снова на себя. Проходя мимо зеркала, исполняю несколько танцевальных па и без дальнейших проволочек отправляюсь на прием.
