Константин Бадигин - Три зимовки во льдах Арктики
За последние дни пейзаж в районе дрейфа резко изменился. Вместо белоснежной равнины льдов кругом раскинулась бесконечная цепь озер полупресной воды. Таяние снега идет весьма интенсивно. Днем температура воздуха на солнце достигает 20 градусов тепла. Сообщение между судами затруднено. Снег стал рыхлым, лыжи проваливаются.
Установили условные сигналы для переговоров между кораблями. Вот записка, присланная мне Хромцовым:
„Две угольные корзины, поднятые одна над другой на видном месте, означают: „Необходима помощь команд других судов“.
Указанный сигнал поднимается при случае, когда необходима помощь для околки судна при сжатии, для перегрузки аварийного запаса с судна на лед и при всех аварийных случаях, когда нужна помощь“.
Завтра начинаем окалывать ото льда руль и винт. Какие сюрпризы готовит нам этот день?
Экипажи наших судов сейчас деятельно готовятся к выборам в Верховный Совет РСФСР. Зимовщики изучают Конституцию РСФСР.
В день выборов будет показана кинокартина; это удовольствие можем себе позволять не часто: киноаппарат требует много электроэнергии, а стало быть, и горючего.
Комсомольцы готовят плакаты, лозунги и очередной номер стенной газеты „Мы победим“.
Над льдами с веселым щебетанием проносятся птицы. Они, по-видимому, избрали своей базой наши суда. Но ни моржей, ни тюленей, ни медведей, которых с большим нетерпением ожидают все наши моряки, по-прежнему нет...»
В 9 часов утра 21 июня все одиннадцать седовцев собрались у кормы с кирками, ломами и пешнями. Ломы вонзились в податливый, рыхлый лед. Вначале казалось, что дело подвигается вперед довольно быстро. Рядом с образовавшейся майной росла груда битого льда. Но когда мы углубились примерно на метр, возникли непредвиденные затруднения: образовавшуюся яму быстро заполнила талая вода.
Притащили брандспойт, начали откачивать. По краям майны нагородили барьер из льда и снега. Но стремительные потоки снова и снова прорывались в чашу, вырубленную во льду. Приходилось работать ломами и пешнями, стоя наверху, у края майны. Обломки льда, всплывающие со дна, вылавливали железной сеткой.
После обеда я решил пустить в ход взрывчатые вещества. Мы закладывали аммонал в углубления, высверленные во льду на расстоянии 5-10 метров от корпуса судна, и взрывали заряды. Однако и на этот раз существенных результатов не добились.
На следующий день нас ожидал неприятный сюрприз: вся майна, с таким трудом расчищенная нами накануне, была забита обломками льда, выплывшими откуда-то снизу.
Накануне была пробита насквозь толща льда, и теперь приходилось иметь дело с так называемыми подсовами: за зиму сжатия нагромоздили под кормой, мощные ледяные пласты, втиснутые один под другой, и сейчас куски льда, размельченного взрывами, находили выход на поверхность воды.
Снова пустили в ход аммонал. Вокруг кормы теперь высились целые горы льда, выуженного нами из проруби. Но снизу всплывало еще больше голубых сверкающих глыб. Иногда эти глыбы несли на себе ржавые следы железных листов и заклепок: они отрывались от самого днища корабля.
Видимо, природа создала за зиму под «Седовым» целый ледяной погреб, уходящий на несколько этажей под воду.
Команда работала весь день без отдыха. Все промокли, устали. Но дело и на этот раз почти не подвинулось вперед.
Подготовка к навигации
В конце работы чей-то лом, опущенный в воду, внезапно зазвенел о металл. Звон раздался примерно в метре от пера руля, считая вправо. Что же могло быть подо льдом так далеко от руля? Андрей Георгиевич, примчавшийся ко мне с докладом о неожиданной находке, был склонен считать, что это лопасть нашего винта, которую льды отломили во время сжатия и отнесли в сторону.
Хотя это предположение и казалось маловероятным, но других объяснений загадочной находки пока не было.
Чтобы доискаться истины, мы на следующее утро с новой энергией возобновили околку. К полудню удалось выяснить: под водой, на глубине около метра, на ощупь заметно искривление пера вправо. Значит, то, что Андрей Георгиевич считал оторванной лопастью винта, на поверку могло оказаться изогнутым концом пера.
После обеда, чтобы ускорить околку, мы снова взрывали лед у самой кормы дозами по 100-200 граммов аммонала.
Когда удалось несколько освободить майну ото льда, выяснилась еще одна неприятная деталь: на рудерпосте чернела предательская трещина.
Положение осложнялось. Я поплелся на «Садко», чтобы посоветоваться с капитаном Хромцовым, который был начальником нашего каравана. После болезни ноги еще очень плохо повиновались, и дорога к «Садко» показалась необыкновенно длинной и трудной. Кое-как взобрался я по трапу на борт флагманского корабля и рассказал Хромцову о наших открытиях. Мой рассказ встревожил и его. Только что по радио сообщили, что ледокол «Иосиф Сталин» вышел на ходовые испытания, и естественно было ждать, что новый флагманский корабль ледокольного флота первым же рейсом отправится на выручку к нашему каравану. Что же будет тогда с «Седовым», если окажется, что его руль - исковерканная груда железа?
Утром 24 июня у кормы нашего парохода собралось большое общество. Кроме нас одиннадцати, здесь присутствовали Хромцов и водолаз «Садко» Николаев. Пришло и несколько человек с «Малыгина». Предстояло, так сказать, провести консилиум с участием специалистов со стороны.
Установили водолазную станцию. Принесли скафандр и шлем. Матросы и механики поглядывали на них с опасной. Я и сам прекрасно понимал, что спуск в майну - дело довольно рискованное: в любую минуту могли всплыть новые обломки подсовов и заклинить или обрезать шланг, питающий водолаза воздухом. Но нам нужно было во что бы то ни стало добыть сведения о состоянии руля.
К трем часам дня майна была очищена от плавучего льда насколько возможно. Здоровяк Щелин облачился в скафандр. Николаев надел ему на голову шлем, привинтил шлем к скафандру и проверил все соединения. Неуклюже и тяжело ступая по льду свинцовыми подошвами, Щелин подошел к краю майны и осторожно стал сползать в мутную ледяную воду. Через мгновение шлем его скрылся под водой.
Подводная часть корабля
Потянулись долгие минуты ожидания. Наконец, через четверть часа, Щелин вынырнул, и товарищи помогли ему встать на лед. Когда отвинтили шлем, водолаз недовольно сказал:
- Тьма, ничего не видать. Сейчас пойду опять, буду руками щупать...
В 15 часов 24 минуты Щелин снова опустился под воду и пробыл там еще 16 минут. Поднявшись, он сказал:
