Ульрих Макош - Молитва в цитадели
Земельная реформа — хорошее начало, но это только начало. На ее пути много препятствий. Нельзя упускать из виду, что и в филиппинской деревне развивается капитализм. С одной стороны, старые феодальные общественные структуры разрушены, с другой — в деревне пытается укорениться монополистический капитал. Более того, бывшие крупные землевладельцы направляют свой капитал в промышленность. Наряду с Земельным банком существует около 700 мелких сельскохозяйственных банков. Их контролируют крупные землевладельцы, стремящиеся всеми средствами сохранить свое влияние в деревне.
Процесс дифференциации внутри крестьянства продолжается. Программа производственных кооперативов, предложенная правительством, ограничена рамками капиталистического общества, но она тем не менее прогрессивна. Многие из моих филиппинских друзей говорят, что принципы экономического сотрудничества при демократическом руководстве внутри кооперативов открывают возможности для защиты классовых интересов его членов и превращения производственных кооперативов в подлинно народные организации.
С земельной реформой связано много надежд. Необходимо тщательно проанализировать слабые стороны этого важного мероприятия, главная из которых — незначительное участие масс в процессе реализации реформы. Можно назвать и другие: администрация на местах не проявляет особого энтузиазма в этом деле, крупные землевладельцы оказывают жесточайшее сопротивление, ослабляя позиции правительства, и, наконец, реформа охватывает только земли, занятые под посевами риса и кукурузы.
Вне сферы ее действия осталось 5,5 миллиона гектаров земли, в том числе: 1,9 миллиона гектаров — под кокосовыми плантациями, 400 тысяч гектаров — под плантациями сахарного тростника, 2,4 миллиона гектаров — под различными сортами плодовых деревьев, 200 тысяч гектаров — под цитрусовыми и каучуконосами. Положение арендаторов и сельскохозяйственных рабочих вопиюще тяжелое. Необходимо, чтобы реформа распространилась и на них, однако правительство пока не решается на этот шаг.
Добыча соли
Что же касается проведения реформы на землях, занятых под рис и кукурузу, то из 914 тысяч работающих на них крестьян с октября 1972 по март 1976 года только 213 286 арендаторов получили сертификаты на владение 373 851 гектаром, то есть лишь 23 процента вместо 43 предусмотренных первоначально к этому сроку. Причинами, тормозившими осуществление этого мероприятия, нередко были ошибки при замерах земли, отсутствие документации и карт земельных участков, ню основная причина — саботаж помещиков. И, кроме того, многие крупные помещики прибегали к трюкам, «продавая» свою землю до того, как она подвергалась учету. Они переписывали ее на своих родственников и других лиц, по-прежнему оставаясь ее владельцами. Получалось, что сама по себе выдача сертификатов новым владельцам еще не могла быть гарантией успешного проведения реформы. В связи с этим все более острым становился вопрос о защите крестьян от махинаций помещиков.
Значительно большее число, чем арендаторы-издольщики, составляют филиппинцы, которые живут в сельской местности, но не имеют земли и вынуждены продавать свой труд, чтобы прокормить семью, то есть сельскохозяйственные рабочие, среди которых очень велика безработица. Под эту же категорию подпадают и сакады — рабочие плантаций сахарного тростника, а также рабочие соляной промышленности, рыбообрабатывающих предприятий и рыбаки, которых эксплуатируют крупные торговцы-оптовики. Ни одно мероприятие земельной реформы до сих пор их не коснулось, хотя именно в них заключается потенциал для развития земельной реформы.
Особое значение в земельной реформе имеет создание в будущем производственных кооперативов (самаханг-найонов). Власти определяют их как первую ступень к кооперированию, «предкооператив», объединение мелких крестьян на уровне деревни, которое призвано улучшить их жизненный уровень и способствовать решению экономических и социальных проблем деревни. Самаханг-найоны должны содействовать передаче земли бывшим издольщикам. Это находит свое выражение, например, в контроле за своевременной уплатой платежей членами кооператива, а также в распространении необходимой информации, важной для проведения реформы. Они оказывают крестьянам агротехническую помощь и распространяют знания по кооперативному делу. Они, наконец, служат как бы трамплином для перехода на более высокую ступень кооперирования, к так называемым кулисанг-байянам.
Самаханг-найоны и кулисанг-байяны важны еще и потому, что крестьяне приучаются самостоятельно решать дела кооператива, обсуждать их и отстаивать свои классовые интересы.
Реформа осуществляется в рамках буржуазного общества. Иногда ставится вопрос о жизнеспособности этих производственных кооперативов в условиях капитализма. Кооперативы, несомненно, повысят материальный уровень масс прежде всего благодаря новым экономичным методам обработки земли, использованию удобрений, отказу от посредников при покупке и продаже продуктов, а также строительству системы ирригационных сооружений и жилищных комплексов. К этому следует отнести и мероприятия по трудоустройству безработных в кооперативах.
Успехи в области создания производственных кооперативов пока еще не слишком заметны. К копну 1975 года организовано 17 350 самаханг-найонов, охвативших 78 219 крестьян; многие из них еще несовершенны. Сказывается недоверие крестьян к кооперативам, которое появилось в результате провалившихся прежде земельных реформ, а также всевозможных уловок крупных помещиков, саботирующих последнюю земельную реформу. Кроме того, распоряжения, связанные с проведением этой реформы, приходят большей частью сверху, таким образом, инициатива масс сельского населения не получает того размаха, который она могла бы иметь. Тем понятнее становятся слова генерального секретаря ЦК КПФ товарища Макапагала: «Несмотря на замедленный процесс реализации земельной реформы, партия верит, что реформа нужна массам, и она призывает массы поддержать реформу…»
Сахарная мелодия
Каждый вечер на экранах телевизоров Манилы можно видеть сияющие лица Милли Меркадо и Сонни Кортес. «Сахар утром, сахар в полдень, сахар вечерами», — поют они. Рекламная модная мелодия песенки легко запоминается. Она у всех на устах, ее поют, не вникая в смысл. Мы тоже напеваем эту мелодию по пути в «сахарную» провинцию Западный Негрос, где производится большая часть сладкого богатства страны. У сакадов, Рабочих сахарных плантаций, другой напев, и слова их песни другие: «Дети плачут от голода. Только сахарный тростник — ни риса, ни мяса. Где взять денег, чтобы накормить голодные рты?»
