Виктор Болдырев - Полуостров загадок
Теперь наблюдателей у меня хоть отбавляй. Десять школьников старших классов отправляются из Магадана в исследовательский поход на полуостров.
В городском спортивном обществе ребята раздобыли «а поход деньги, получили рюкзаки, спальные мешки, палатки. Каждый день в тихих залах краеведческого музея появляются связные и докладывают о подготовке к походу.
Недоверчиво разглядывая шумных посетителей, директор музея ворчит:
— Будете нянчиться с ними в горах, не дадут они вам работать.
Но орлятам не нужна нянька. С кипучей энергией они набрасываются на любое, самое трудное задание и выполняют с поразительной быстротой.
Не повезло лишь Юшкевичу. Школьные врачи не решились отпустить в поход худенького, болезненного на вид шестиклассника.
Накануне отъезда ко мне пожаловал Евгений — юноша, предложивший идею школьного похода. Рассудительного, спокойного Евгения ребята выбрали начальником Южной, самой дальней группы наблюдателей. Вместе с ним пришел Юшкевич, грустный и подавленный.
— Нужно взять Юшкевича на полуостров, не поеду без него, — заявил Женя, нахмурившись.
Волосы на его макушке топорщились, и взъерошенный юноша очень походил на драчливого петушка.
Ультиматум смутил меня. Слишком мал Юшкевич для серьезной экспедиции. Группу Евгения я хочу высадить на глухом — южном берегу полуострова. Цепь скалистых кратеров отгораживает этот пустынный берег от всего мира. Правда, жить наблюдателям Южной станции придется на постоянном месте, в большой палатке, наблюдая лишь за приборами, но…
— Все равно убегу… — неожиданно всхлипывает Юшкевич.
— Убежит… он мешок сухарей набрал, — подтверждает и Женя.
Взглянув на расстроенного мальчика, я махнул рукой на возможные неприятности:
— Берите, берите вашего Юшкевича на мою голову?
В ясное июльское утро мы покинули широкую скалистую бухту Гертнера близ Магадана и вышли в плавание. Косым форштевнем морской катер вспахивает малахитовую равнину океана. Катер тянет на буксире просмоленный десятитонный рыбацкий кунгас. Мягка» зыбь плавно качает кунгас и вместе с ним вьючные ящики, пузатые альпийские рюкзаки, тюки с продовольствием, спальные мешки и свернутые палатки.
Облитый солнцем берег просвечивает в туманной дымке. Зеленая масса колымской лиственничной тайги, надвигаясь с севера, внезапно обрывается у края голых, желтеющих стен, одетых в кружево пены.
Притихшие ребята молчаливо толпятся у фальшборта, прощаясь с родным берегом. Только маленький Юшкевич не замечает уплывающих береговых скал. Скрестив на груди руки, широко расставив ноги, обутые в большущие сапоги, он пристально всматривается в дальний горизонт.
Чайки кружат над кунгасом с жалобными протяжными криками. В море то и дело появляются блестящие головы нерп. Стайки черных турпанов плавают совсем близко у борта. Над водой со свистом проносятся крыло, в крыло, точно связанные незримой нитью, топорки с большими оранжевыми клювами. Они устремляются на северо восток, по нашему курсу, к птичьим базарам полуострова.
К полудню на горизонте отчетливо выступили ребристые пики полуострова. Они соединяются в длинный хребет. В лощинах по склонам белеют еще не стаявшие снежники. На западе вершины крутыми уступами спадают к морю, сливаясь с острым гребнем мыса Таран.
Мы минуем этот каменный гребень, далеко врезающийся в море, проплывем вдоль скалистых западных берегов полуострова, обогнем мыс Овар и высадимся в устье Бургавли на пустынный южный берег.
Но высадиться на полуостров оказывается нелегко. За мысом Таран с моря налетел сильный ветер. От горизонта ползут взлохмаченные свинцовые тучи. Море чернеет и волнуется. Отвесные мокрые утесы западного берега неумолимо приближаются. Пристать негде: бухт нет, а реки спадают с каменных уступов серебряными лентами водопадов.
Дождевые облака окутывают мрачные зазубренные вершины. Завеса сильного дождя укрывает береговые утесы, но мы явственно слышим пушечные удары волн. Ребята бросаются задраивать брезентом снаряжение экспедиции.
Наваливаюсь на рулевое бревно, удерживая кунгас в кильватере, и неожиданно замечаю Юшкевича. Вцепившись в поручни, он высоко взлетает с носом кунгаса, скрываясь в фонтанах брызг. Куртка его вымокла, по бледному лицу сбегает вода. Каждую минуту дьяволенок может сорваться и угодить за борт.
— Юшкевич, марш вниз! — кричу не своим голосом.
Мальчик испуганно оглядывается, спрыгивает на дно кунгаса и принимается помогать товарищам задраивать брезент.
Катер меняет курс, уходит в море, подальше от гибельных утёсов. Ребята забираются под мокрый брезент, укладываются на мягкие тюки. С непривычки их укачивает.
Юшкевич пробрался на корму помочь управлять непослушным рулем. В своем ватнике, спускающемся до пят, он приплясывает на мокрой палубе у скользкого набухшего бревна.
Волна тяжело бьет в борт, кунгас, содрогнувшись, валится набок… И тени страха не вижу на лице отважного мальчика. Большие серые глаза горят боевым задором, он толкает румпель, помогая выровнять кунгас.
— Молодец, орленок… крепче держи руль…
Шторм окончился так же быстро, как начался. Тучу пронесло, и солнце осветило разгулявшееся море. Вдали маячил низкий мыс Овар с гривой пенящихся бурунов.
Под защитой мыса Овар пришлось бросить якорь, переждать волну. Только через несколько часов катер проскользнул с приливом в устье Бургавли, укрытое песчаными стрелками. Кунгас толкнулся в берег, усыпанный галькой, и мы быстро выгрузили снаряжение экспедиции.
Со мной высадились наблюдатели Южной и Высокогорной станций. В кунгасе остались наблюдатели Северной станции. К полуночи они должны пристать к северным берегам полуострова и установить приборы в устье Умары.
Вскоре катер с кунгасом на буксире скрылся за дальними скалами, и мы остались одни на пороге таинственного, неведомого мира, куда не ступала еще нога исследователя.
Неразгаданные следы
Ярко светит солнце, шумит прибой, волны лижут приморский пляж, разукрашенный раковинами и лентами зеленоватых водорослей. Ребята, притихшие от новых впечатлений, молча разбирают снаряжение и приборы для Южной станции. Зарядив на всякий случай карабин, отправляюсь на разведку — выбирать наблюдательную площадку.
Прирусловая терраса, покрытая голышами, осталась позади; перехожу вброд неглубокую старицу, иду среди пышной зелени разнотравья. Поражает яркая пестрота луга, несвойственная блеклым краскам севера. Повсюду видны розовые, желтые, синие и фиолетовые цветы, ярко зеленеют листья невиданной на Севере формы.
