Владимир Обручев - Золотоискатели в пустыне
Немного дальше, на окраине Кожур-Тая, путники заметили холм очень странного вида. Он весь состоял из наваленных одна на другую черных глыб, большей частью правильной шарообразной формы. На некоторых из них можно было видеть, что поверхностный слой породы в один-два сантиметра толщиной был разбит трещинами. Куски его разной величины отделились от остальной массы, причем некоторые уже отвалились и лежали на земле.
— Эти камни, — словно яйца, с которых лупится скорлупа! — воскликнул Хун.
— Кто наворотил эти шары друг на друга? Уж не калмыки ли? — спросил Мафу.
Действительно, встреченная рудокопами куча напоминала сооружения, называемые «обо», которые монголы-ламаисты[25] воздвигают на перевалах и вершинах гор в честь горных духов. Каждый проезжий считает долгом сделать свое приношение духам в виде камня, подобранного поблизости и положенного на кучу, которая таким образом с течением времени все увеличивается. Если нет камня, можно воткнуть палку или привязать к торчащим в куче палкам лоскуток, оторванный от одежды, или пучок волос, вырванный из гривы или хвоста коня. Но только это обо состояло из глыб, которых человек не смог бы поднять.
— Это место называется Шайтан-Обо, — пояснил Лю Пи. — Калмыки думают, что злой дух наворотил здесь камни, поэтому они такие черные. Тут поблизости есть маленький ключ.
— Где же? Не мешает напиться. Может быть, взять воды для ночлега? — спросил Мафу.
— Ночевать мы будем на речке Дарбуты, — сказал Лю Пи. — А напиться можно, до речки еще не близко.
Он направился к другому холму обычного вида, у подножия которого между глыбами гранита в маленькой впадине стояла вода. Ее трудно было заметить со стороны, так как вода небольшого ключа быстро уходила в дресву и возле нее росло только несколько пучков зеленой травы. Напившись, мальчики побежали к черному холму, вскарабкались по его шарам на вершину и уселись на венчавшей его глыбе.
— Эй вы, ребята! — воскликнул Лю Пи, заметивший это. — Слезайте долой! Калмыки говорят, нельзя лазить на Шайтан-Обо, злой дух рассердится и сделает человеку какую-нибудь пакость.
— И здесь злые духи шалят! — усмехнулся Мафу. — Везде они тебе мешают.
Мальчики уже спускались. Хун, вскочивший при спуске па один из шаров, вывел его из равновесия, и шар покатился. Хун не удержался и полетел вверх ногами.
— Вот видишь! — воскликнул Лю Пи. — Хорошо, что он упал назад, а не вперед; шар раздавил бы его в лепешку.
Пао помог Хуну, завязшему со своей корзиной между глыбами, подняться. Мальчик изрядно ушибся, но, подходя к старшим, смеялся.
— Калмыцкий шайтан хотел тебя задавить и оставить на своем обо, — сказал Мафу, улыбаясь.
— И не успел, я слишком проворный! — ответил Хун.
Холм Шайтан-Обо может служить примером выветривания гранита другого характера, значительно отличающегося от красного гранита, слагающего главную массу Кожур-Тая; в нем больше темных минералов — черной слюды и роговой обманки, а полевые шпаты иного состава. При выветривании он распадается на крупные глыбы без образования ниш, причем глыбы округляются благодаря процессу шелушения.
В зависимости от большего содержания темных минералов поверхность этого гранита нагревается сильнее, чем красного, так как светлые тела преимущественно отражают лучи солнца, а темные поглощают их. Поэтому поверхностный слой темного гранита подвергается более сильным колебаниям температуры и, наконец, отслаивается, отделяется трещиной от глубже лежащего слоя, начинает шелушиться.
Отделившийся слой при колебаниях температуры разбивается поперечными трещинками на куски (скорлупы), которые порывами ветра и силой тяжести сбрасываются на землю. Раньше всего выветриваются выдающиеся части глыбы — углы и ребра, чем обусловлено образование шаров; под влиянием шелушения они мало-помалу, очень медленно, уменьшаются в объеме.
Обилием темных минералов в выступающем граните объясняется и развитие в нем сплошного пустынного загара, так называемого лака пустыни; он состоит главным образом из окислов железа и марганца и особенно густо развивается на твердых, темных и мелкозернистых породах, богатых этими элементами. На светлых породах, где таких минералов мало, загар развивается отдельными светлобурыми и матовыми пятнами; это не блестящий лак, как на темных породах, а светлобурый и матовый. Железо и марганец, повидимому, извлекаются влагой (роса, дождь, тающий снег) в виде солей из глубины породы и на поверхности превращаются в окиси благодаря сильному нагреванию лучами солнца. На красном граните Кожур-Тая, бедном темными минералами, загар светло-бурый, пятнами, а на темном граните Шайтан-Обо, богатом этими минералами, он сплошной и черный.
Солнце клонилось уже к закату, когда наши путники подошли по окраине Кожур-Тая, к тому месту, где Лю Пи хотел повернуть на реку Дарбуты. Здесь пролегала большая дорога из Чий Чу в Шихо, пересекавшая речку на броде Чапкан-Джол и уходившая затем по окраине Кожур-Тая на юг через последние гряды Джаира. На этой дороге можно было неожиданно встретиться с отрядом дунган, пробиравшимся после разграбления рудников обратно к оазисам подножия Тянь-шаня. Поэтому Лю Пп не пошел по ней, а свернул к черным холмам на восток. Пройдя по ним около одного ли, путники увидели перед собой долину реки с ее рощами, зарослями кустов и камышей, полянами, поросшими пучками чия, круто спустились, подошли к реке и прежде всего утолили жажду чистой, холодной водой.
— Чапкан-Джол совсем близко, — сказал Лю Пи. — Вы подождите здесь, а я пойду к броду, посмотрю, все ли спокойно.
Сбросив свою корзину, он осторожно пробрался по роще и зарослям к броду, где большая дорога пересекала реку; со стороны Чий Чу она выходила из широкого лога в горах, а к Кожур-Таю поднималась по короткому скалистому ущелью. На краю прогалины Лю Пи остановился и прислушался. Голоса, стук копыт, звяканье стремян приближающегося по дороге отряда можно было услышать издалека. Но все было тихо; чуть журчала вода по камням, шелестели камыши и листья деревьев. Солнце уже скрылось за береговыми холмами.
Вернувшись к своим спутникам, Лю Пи повел их скорым шагом, чтобы миновать опасное место. И тут у брода они увидели страшную картину. Возле кустов лежал ничком человек, уткнувшийся головой и руками в воду; его синяя ватная кофта была изорвана и покрыта пятнами крови, черная косичка, словно змея, извивалась в струях пробегавшей воды. Мафу оттащил труп и повернул его лицом вверх. На лбу оказалась длинная рана, нанесенная саблей, омытая водой и бескровная. Мафу осмотрел одежду мертвеца, снял с него туфли и засунул их в свою корзину. Лю Пи укоризненно покачал головой и сказал:
