Андрей Остальский - Иностранец на Мадейре
Второй раз архипелагу повезло, когда он достался Португалии. Мадерьянцы – это отдельная островная мини-нация. Часть португальского народа, но особая и оригинальная. У этого, конечно, есть не только положительные последствия, но для нас с вами важнее всего, что здесь давно уже каждый знает и понимает: благополучие всего острова и всех его жителей зависит более всего от иностранцев, прежде всего туристов и отдыхающих. Поэтому, что бы они о нас ни думали в глубине души, они хотели бы нам угодить и понравиться. Причем получается у них это естественно, непринужденно, без лебезения и подобострастия. В итоге иностранцу на Мадейре приятно и вольготно. И проблем с общением не возникает. Из языков наиболее распространен английский, что не удивительно, учитывая многовековые исторические связи с Альбионом. Один англичанин, подвыпив, даже шепотом сказал мне: «Мадейра была веками негласной английской колонией, только ш-шш! не вздумайте повторить это вслух!» Вслух действительно лучше не надо.
Но, как и положено туристическому центру, Мадейра – полиглот. В сервисе говорят на множестве языков. Недостаточным считается владеть одним лишь английским. Не устаю восхищаться, слушая, как легко и непринужденно водители микроавтобусов, проводя экскурсии, мгновенно переходят с английского на французский, а потом на немецкий. Например, наш парикмахер Мелоди мало того, что классный мастер и вдобавок красотка, посмотреть приятно, так еще трехъязычна. Португальский и французский у нее родные, но и английским она, прожив несколько лет в Канаде, владеет в совершенстве. Но вообще я знаю одного петербуржца, который объяснялся с местными исключительно по-русски, слегка помогая себе жестами. И ничего, не пропал. Прекрасно себя здесь чувствовал.
Глава 3. Сад, поднявшийся из океана
В конце февраля на Мадейре начинается условная «весна» – на некоторых деревьях распускаются почки, на углу улиц Руа до Жашминейру и Кальсада да Кабукейра распространяется сильнейший цветочный дух. Он показался нам знакомым, похожим на знакомый с детства запах черемухи… Решаем провести расследование – что же это так славно благоухает?
Все-таки это оказывается белый жасмин, несколько кустов которого растут на территории самой богатой виллы нашей улицы, кинты «Диаш». Внутрь, на территорию, не проникнуть, но запах за забором не спрячешь! Так что правильно называется наша улица…
Постепенно привыкаешь и не видишь больше уже ничего особенного в том, какая растительность соседствует на нашей Жасминной, да и других улицах. Совершенно запросто: всевозможные пальмы – и низкие, и высокие, и худые, и толстые, и с пузатым грушевидным стволом… Здесь же кусты роз и всевозможные кактусы, и в то же время – лиственные и даже вечнозеленые хвойные деревья, и все утопает (звучит банально, но точнее не скажешь) в ярких цветах всевозможных оттенков. Только начнут осыпаться одни, как уже расцветают другие. Темно-красная бугенвиллея оплетает заборы вилл. Улица полна ботанических неожиданностей: например, прямо из асфальта, прижавшись к каменному забору, растет высокий, многоствольный кустарник, практически уже дерево. Большие желтые вытянутые цветы, похожие на продолговатые колокола, смотрящие раструбами вниз – несколько десятков – усыпали ветви. Красота невероятная. Это – «бругмансия древововидная». Звучит скучновато, но по ассоциации с оригинальной формой цветков почти на всех языках ее называют «трубой», причем не простой, а ангельской. Trombeteira – по-португальски, Angel’s Trumpet – по-английски. И лучше всего по-французски: Trompette du Judgement Dernier, то есть «Труба Судного дня». Как выясняется, растение ядовито, причем опасные для человека элементы содержатся во всех его частях, включая великолепно-торжественные цветы. Они богаты алкалоидами, скополамином, атропином и бог еще его знает, чем еще. В минимальных количествах извлеченные из него вещества могут давать седативный эффект, служить успокоительными и обезболивающими средствами. Но чуть превысишь дозу – и получишь обратный результат: резкое учащение сердцебиения, расширение зрачков, галлюцинации и даже паралич. В общем, интересный контраст между внешней красотой и внутренним содержанием. И парадокс: как это может расти из асфальта?
Кондоминиум, в котором мы живем, называется «Дворец пальм». В центре уютного двора (так и тянет посидеть на скамеечке) стоит, словно символ, словно памятник, оливковое дерево, которое почему-то кажется здесь удивительно значительным. Даже небольшие прожекторы по вечерам и ночам подсвечивают его снизу. Я поинтересовался: откуда такой пиетет к достаточно обыкновенному растению? Оказывается, для благодатной Мадейры оно почему-то редкость. Облагороженные, культурные разновидности встречаются только на юго-востоке острова, в Канисале: там вызревают оливки, но почему-то мелкие и горьковатые на вкус. Дикие же кусты растут на труднодоступных склонах гор.
Наше оливковое дерево еще молодое и потому стройное. Ему далеко до разлапистого чудища, встречающего вас около гостиницы «Royal Savoy». Висящая на чудище табличка сообщает, что оно было посажено римлянами примерно в 300 году до нашей эры… Не на острове, конечно, а в континентальной Португалии, но настал момент, когда исторические кусты оказались под угрозой затопления, и их со всякими предосторожностями перевезли на Мадейру… Еще несколько экземпляров из той же серии можно наблюдать в Тропическом саду в районе Монте.
Таких древностей в нашем кондоминиуме нет, зато хороши кусты роз и, разумеется, много всевозможных пальм. Тут же и кактусы-опунции, и темно-красные густые щетки каллистемона. Англичане называют этот кустарник Bottlebrush, «ершик для чистки бутылок». Его цветы действительно напоминают формой сие кухонное приспособление, но роскошный темно-красный цвет придает ему праздничную нарядность. По-русски он зовется краснотычиночником – название это, может, и соответствует внешности (действительно, длиннющие красные тычинки – его отличительная черта), но звучит как-то до обидного неэстетично. А ведь так красиво!
Внутри кондоминиума, метрах в семи от двери, ведущей в наш корпус – завлекательный голубой бассейн, окруженный не только лежаками для купающихся и загорающих, но и мощными зарослями вьющегося вдоль каменной стены ярко-красного гибискуса с его вызывающе эротичными тычинками и пестиками. Есть и толстая степенная пальма, прижавшаяся к той же стене. С противоположной стороны наша просторная лоджия смотрит в широкий и глубокий сад с лимонными и апельсиновыми деревьями и совсем другими высокими и тонкоствольными пальмами, отгородившими нашу территорию от соседей – Духовной семинарии Мадейры. Оттуда пару раз в неделю слышатся яростные крики и звуки ударов мяча: будущие падре носятся по своей спортплощадке, как оглашенные, отдавая футболу нерастраченную сексуальную энергию и мешая спать маленьким детям. А потом, на ночь глядя, оттуда же доносятся негромкие, стройные голоса; слушатели бредут по аллеям и хором, нараспев, повторяют слова молитвы; сквозь ряды пальм мы видим только плавно движущиеся тени, точно призраки из мистического фильма…
