Вокруг Света - Вокруг Света 2006 №06
Бензин — гостя, идеи — урос
Вопрос о том, «откуда взялся» легендарный основатель правящего Дома, до сих пор вызывает научные дискуссии. Из инкских преданий следует, что он вышел то ли прямо из вод Титикаки, то ли родился в лучах божественного Инти на острове, ныне известном испанским названием Соль (опять-таки под именем Солнце). Конечно, спорить о чьем-либо сверхъестественном происхождении бессмысленно. Однако у историков есть сведения, что в Средневековье на острове Солнца жили не кечуа, а иной народ, урос (по-испански— «зубры», которые, к слову, в Америке никогда и не водились). Не логично ли предположить, что «солнечный» Манко Капак к нему и принадлежал?
Попытки обнаружить какие-нибудь подтверждения этой гипотезы в материальной культуре современных «зубров», очевидно, обречены на провал — слишком изменился образ жизни маленького народа. Однако он по-прежнему столь причудлив, что привлекает неизменное внимание приезжих. Урос известны своим умением плести плавучие плоты из высокого тростника тотора, который растет на мелководье. Из него же сооружаются и ветхие хижины, иногда по двадцать штук на одном гигантском плоту.
В наши дни на тростниковых островах, которые ежедневно посещают туристы, существует довольно развитая инфраструктура. Самый крупный из них «оснащен», например, почтой, сувенирной лавкой и краеведческим музеем. В то время как постоянное проживание индейцев на этих искусственных «землях» в XXI веке постепенно становится легендой: в основном колоритные «краснокожие» проводят здесь по нескольку часов в сутки специально, чтобы предстать перед любопытствующими. Большинство урос давно обзавелись собственными городскими домами со всеми удобствами и не чувствуют надобности «болтаться» на воде. И все же… Общая тенденция к новому не означает мгновенной гибели старого: вдали от «фирменных» маршрутов вроде бы еще остаются настоящие урос на настоящих островах. И автору этих строк довелось убедиться в этом. Вечером того же праздничного ноябрьского дня на пристани я случайно познакомился с одним из «настоящих» — неким Феликсом Коилой. А на следующее утро мы уже направились в его моторной лодке к тем самым отдаленным селениям. Бензин — за мой счет, но раскошелился я с готовностью (на веслах добираться до ближайшего острова пришлось бы как минимум пять часов). Всю дорогу слегка моросило, словно погода специально ждала окончания праздника с тем, чтобы начать сезон дождей, который продлится с ноября по апрель. А Феликс, видя мое недовольство, дул на небо, чтобы разогнать тучи.
По миске маиса с каждой семьи
3ададимся по ходу дела вопросом: зачем индейцам вообще понадобилось селиться на плавучих островах? Ведь всем хватало места на естественных — Такили, Амантани, Луны и Солнца. Более того, жизнь урос протекала вполне мирно, до поры до времени инкские владыки не трогали племя. Да и само озеро Титикака имело священный статус: совершать насилие на его водах считалось грехом. Но все эти «архаические» соображения перестали приниматься в расчет в середине XV века, когда к власти пришел девятый Инка, могущественный Пачакутек. Он начал завоевательные походы из Куско во все окрестные пределы. Скоро береговая окружность великого озера оказалась в составе «империи», а местные индейцы аймара были обращены в рабство. Похожая судьба наверняка постигла бы и племя капи (так называли себя тогда урос), если бы индейцы не успели погрузить свое нехитрое добро на плоты и отплыть «куда глаза глядят». А поскольку причаливать им было некуда, плоты со временем превратились в плавучие участки «суши». Инки решили не преследовать находчивых беглецов и ограничились налогом: по миске маиса с каждой семьи...
«Земля» и тростник
Часа через три лавирования в бесконечных зарослях тростника нос лодки вдруг ударяется о некую твердь: мы приехали в родную деревню Феликса, которую и деревней-то назвать сложно, поскольку кроме одной семьи в ней никто и не живет (так же устроено большинство современных «диких» островов урос). Поверхность плавающего острова рыхлая и колючая от переплетенных листьев и стеблей, но индейцы привычно шагают по ней босиком, как йоги по битому стеклу. Более того, они свысока поглядывают на тех, кто, оказавшись у них в гостях впервые, таких чудес ловкости не демонстрирует. И между прочим, в случае падения в воду (а в буквальном смысле провалиться сквозь землю здесь легче легкого) на спасение можно не рассчитывать, ибо такого провалившегося местная традиция считает жертвой богам. Впрочем, надо надеяться, в нашем столетии это уже шутка: индейцы хитро улыбаются, пересказывая мне правила их обитания.
Для того чтобы «острова» урос уверенно держались на поверхности и выдерживали вес взрослого человека, их толщина должна составлять не менее двух метров. Нехватки в «строительном материале» — тростнике у местных жителей не наблюдается, однако перед тем, как пускать тростник в дело, его надо соответствующим образом подготовить. Сначала растения срезают почти под корень, потом высушивают в течение недели, затем опять намачивают, чтобы придать им упругость, и только после всего этого связывают тугими нейлоновыми нитками в толстые снопы. Теперь можно считать, что остров готов! С единственной оговоркой: он, конечно, не слишком долговечен. От постоянного нахождения под водой тростник разбухает и гниет. Надстраивать свои «малые отечества» и латать их дыры приходится не реже, чем раз в неделю.
Тростник вообще сопровождает андского индейца от рождения до смерти: из него делают красивые лодки для рыбной ловли. В таких же, только больше размером, инки плавали даже в Тихом океане. Их носы, как правило, украшаются фигурами мифических животных, вроде драконов, также из сплетенных стеблей. Впрочем, на изготовление одного такого высокохудожественного судна уходит очень много времени, иногда до трех месяцев, поэтому в век серийного производства многие индейцы предпочитают ему обычную деревянную лодку. А вот на сувениры из тростника, пользующиеся большим спросом у туристов, урос сил не жалеют. Из него же делают различные хозяйственные приспособления, а еще его едят. Белые корни тоторы на вкус пресноваты, но вполне съедобны, всегда под рукой и ровно ничего не стоят.
Кока и золото
На следующем островке мы застаем только женщин. Они заняты разделкой и сушкой рыбы. Пока я осматриваюсь вокруг, стараясь им, по возможности, не мешать, Феликс затевает разговор с древней старухой, вышедшей, а точнее, выползшей на свет Божий из своей хижины. По обрывкам беседы становится ясно, что она — старейшая из живущих ныне островитян. Причем обязана этим обстоятельством, по собственному убеждению, постоянному жеванию листьев коки. Все урос ежедневно жуют их, полагая, что тем самым укрепляют здоровье. Мне трудно судить, так это или нет, но старухе уже 104 года: она крестила мать Феликса. Кстати, принятые в ту давнюю пору «христианские обязательства» ничуть не помешали ей всю долгую жизнь оставаться практикующей язычницей. Вот и сейчас «пожилая дама» отчитывает Феликса за то, что, отправившись в путь, тот не принес жертву Пачамаме (Великой Матери-Земле). То есть не бросил какой-нибудь символический предмет в Титикаку…
