Георгий Ушаков - По нехоженной земле
— Крикни громче, а то Хюйзен не услышит! — подзадорил я.
— Небось, не глухой! — ворчливо отзывается Журавлев, снова принимаясь за починку штанов.
Через минуту репродуктор, прохрипев на последней высокой ноте, заканчивает слезоточивый мотив. Потом из него летят непонятные для нас слова и, наконец, диктор объявляет:
— Руссише романс!
Это мы поняли. Моментально превращаемся в слух. Сначала невольно ловим слова на чужом языке, но они не доходят до сознания. Внимание переключается на мотив.
— Сергей, а ведь это «Кирпичики», чорт возьми!
И действительно, уже давно набивший оскомину и забытый мотив периода нэпа слышится из репродуктора. Оказывается, до голландцев этот «руссише романс» дошел еще позже, чем до Журавлева на Новой Земле. Но эффект радиозаявки охотника и ее выполнения получился исключительный. Мы смеемся до слез, а Журавлев, сначала опешивший от неожиданности, быстро оправился и важно говорит:
— Что, небось, услышали! Заказать надо уметь. Я знаю, как с ними разговаривать!
Развеселившийся Вася просит:
— Сергей, закажи «Конную Буденного»! Ну, пожалуйста! Поговори с ними как следует!
Журавлев подмигивает, свертывает брюки и, подойдя к постели, серьезно заявляет:
— Нет, Вася, на сегодня довольно. Пора ложиться в дрейф. Да и станции этой далеко еще до «Конной Буденного».
Васина просьба не случайна. Оторванные от непосредственного участия в жизни страны, мы жадно следим за всеми новостями, не хотим отставать от товарищей на Большой Земле, хотим знать все о борьбе советского народа за построение социализма, о крепнущем могуществе нашей родины. Нам нужны и ее песни и короткие сообщения ТАСС о вступлении в строй новых фабрик и заводов. Изложенные лаконическим радиотелеграфным языком, эти сообщения звучат тоже как песни.
Большую часть полярной ночи слышимость мощных широковещательных станций отличная и не меняется в течение суток. При желании мы можем слушать радиопередачи всего мира ежедневно в течение всех двадцати четырех часов. Для этого достаточно поворотом ручки радиоприемника, по мере вращения земного шара, переключиться с одной страны, отходящей на покой, на другую, более западную, продолжающую бодрствовать.
Но, конечно, мы больше всего радуемся голосам нашей родины.
Страна твердо и уверенно идет вперед. Народ с небывалым в истории пафосом строит свое новое хозяйство. Радиоприемник ежедневно рассказывает нам о блестящем выполнении первой сталинской пятилетки, о вводе в строй новых заводов-гигантов и фабрик, о могучей волне коллективизации, о победах знамени Ленина, высоко поднятого великим Сталиным.
Так радио — великое изобретение русского гения — связывает нас с миром, со своей страной. Время, когда путешественник, отправляясь в неизвестные страны, терял всякую связь с миром, с развитием радио кануло в вечность… Эфир доносит до нас уверенный и ободряющий голос друзей. Мы не можем видеть их, но чувствуем их очень ясно. Находясь далеко от большого советского коллектива, мы все же остаемся в нем.
* * *Сегодня 7 ноября — тринадцатая годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Радио доносит до нас голос Москвы — ясный, празднично-торжественный, одинаково уверенный и в завтрашнем дне и в далеком будущем.
Мы слышим Красную площадь. Кажется, что находишься на улицах Москвы, смотришь на московское небо, на башни Кремля, на демонстрацию, залившую улицы и площади, на море знамен, и кажется, что видишь улыбки людей, чувствуешь под ногами асфальт, ощущаешь плечом товарища по колонне.
Мы горячо верим в будущее Арктики. Наш народ, поднявшийся на строительство новой жизни, справится и с трудностями освоения полярных стран. Скоро и Арктика перестанет быть неведомой частью земного шара. Самые далекие северные берега СССР станут нужными, полезными и полноправными территориями нашей страны. И сбудутся слова великого гения русского народа Михаилы Ломоносова:
«…Северный океан есть пространное поле, где усугубиться может Российская слава, соединенная с беспримерною пользою чрез изобретение восточно-северного мореплавания…»
Скоро поднято будет славное наследство русских исследователей — отважных моряков и неутомимых землепроходцев, исследовавших полярные страны. Труды Дежнева, Беринга, Чирикова, Лаптевых, Челюскина, Минина, Малыгина, Прончищевых, Пахтусова, Цивольки, Розмыслова, Русанова, дерзания Седова и еще многих и многих русских людей, как сохраненных историей, так и ушедших в вечность, не пропадут даром. Советские исследователи, еще более отважные, чем их предки, вооружившись самой совершенной техникой, осуществят «с беспримерною пользою» и «изобретение восточно-северного мореплавания».
Начало этому уже давно положено. В 1921 году за подписью В. И. Ленина вышел декрет, требующий «всестороннего и планомерного исследования Северных морей, их островов, побережий, имеющих в настоящее время Государственно-важное значение…»
Товарищ Сталин повседневно руководит работой советских полярников. Каждое их достижение отмечается как вклад в социалистическое преобразование окраин страны.
В период короткой северной навигации советские корабли уже заходят в устья Оби и Енисея. Полные сибирским лесом и зерном суда отправляются отсюда в любой порт мира. За полярным кругом закладываются первые полярные порты. Достижимой стала Земля Франца-Иосифа. Дальневосточные моряки упорно трудятся над освоением Чукотского и Восточно-Сибирского морей…
Но то ли еще будет! Наступит время, и на безмолвных сегодня берегах вырастут города, поселения, промышленные предприятия; электричество проникнет во тьму полярной ночи; советские воздушные корабли сделают доступной любую точку Арктики…
И тогда в Арктике 7 ноября также можно будет видеть праздничные демонстрации.
Это будущее. Четкое, ясное, безусловное, но все же будущее.
* * *Сегодня, 7 ноября 1930 года, в глубокой Арктике существует только несколько маленьких, примерно таких же, как наш, коллективов, разделенных между собой тысячами километров ледяных пространств. И у них и у нас сейчас полностью царит полярная ночь; только вой ветра нарушает безмолвие пустынных берегов.
Путешественник, отправляющийся сейчас в Арктику, должен принимать условия здешней жизни такими, как они есть. Один на один он должен выдерживать нередко тяжелый, предостерегающий, а иногда и леденящий взгляд Арктики. На все время работы экспедиции он лишается живой связи с близкими и друзьями. Это сейчас самое тяжелое в жизни полярника. Все трудности, связанные с работой, кажутся пустяками перед фактом длительной разлуки с большим советским коллективом.
