Фредерик Кук - Мое обретение полюса
Однако еще более важным делом, чем выбор нарт и все прочее, была забота о собственных желудках. Основываясь на опубликованных описаниях арктических экспедиций, практически невозможно подобрать подходящий рацион, и я спешу добавить от себя лично — сам я это прекрасно понимаю, — что и наш собственный опыт также не разрешит проблему питания будущим экспедициям. Гастрономические вкусы у людей разные, это наблюдается в каждой экспедиции. Вкусы нередко зависят от национальности исследователей. Когда де Жерлаш, руководствуясь самыми добрыми намерениями, внедрил во французские желудки норвежскую пищу, он узнал, что такое пристрастие к национальной кухне. Далеко не безопасно прислушиваться и к советам ученых, потому что желудок человека — его единственный судья в этом деле и, как автократ, стремится подняться выше человеческой сознательности и страстей и с большим трудом поддается диктату.
В этом, как и в других делах, мне очень помогли эскимосы. Эскимос голоден всегда, однако его вкусы умеренны. Продукты сомнительного питательного свойства не составляют ни крупицы в его рационе. Животная пища — мясо и жир — полностью удовлетворяют эскимоса в качестве основной пищи и не требуют других дополнений. Не нужны ни соль, ни сахар. Не столь уж необходимо и приготовление пищи.
Количество пищи — вот что важно, а слово «качество» применимо лишь к пропорции жира. Подходя с этой меркой к продовольствию, мы в качестве главного продукта избрали пеммикан — концентрат, изобретенный американскими индейцами. Одно из его многочисленных достоинств — то, что он годится и для собак.
Мы имели большой запас пеммикана, приготовленного из нетолченой сушеной говядины, перемешанной с небольшим количеством изюма и коринки (смородины), слегка подслащенной сахаром и залитой разогретым говяжьим салом.
Для нашей экспедиции он был изготовлен фирмой «Аомор Чикаго» по рецепту капитана Эвелина Б. Болдуина и расфасован в шестифунтовые оловянные банки. Пеммикан и раньше брали с собой во многие арктические экспедиции, однако в нашей он должен был служить почти единственным меню, когда мы будем находиться вдали от мест, богатых дичью. Прочие ублажители нёба составляли ничтожную часть нашего рациона.
У меня появились причины встретить рождество в хорошем настроении. Хотя сами рождественские праздники сулили мне немногое по части каникул, подарков и увеселений, само рождество явилось предвестником успеха в делах, к которым стремилась моя душа и в сравнении с которыми иные земные радости не казались мне столь соблазнительными.
Наше снаряжение было почти готово. В ящичном домике ярусами высились новые нарты, ящики и мешки, забитые одеждой, консервами, сухим мясом и прочной собачьей упряжью. Продовольствие, топливо и лагерное снаряжение для броска на север были готовы. Все тщательно испытано и отобрано для окончательной проверки. Воодушевленный успехом, исполненный чувства благодарности к эскимосам, я объявил недельные каникулы с многочисленными увеселениями. Развлечься было просто необходимо, к тому же нам следовало поднакопить жирку для предстоящей гонки.
Рождество в Арктике не начинается с яркого солнечного утра, как у нас на родине, когда дети, проснувшись пораньше, спешат к наряженной елке. День и ночь на рождество здесь равно черны. Только звезды несут свою бесконечную вахту в холодном небе.
В ту счастливую для меня ночь я вышел из своего иглу и стал всматриваться в Полярную звезду — хранительницу той цели, к которой я стремился, и с волнением вспомнил рассказы об этой таинственной звезде, которая всегда влекла к себе мудрецов, о чудесных свершениях, к которым она привела их. Я почувствовал благоговейное почтение к той силе, которая зажгла неугасимые маяки над Землей и словно горящим пером начертала на золотистых небесных дорогах нераспознаваемые судьбы людские, к разгадке которых веками стремились люди.
Я отошел ко сну с мыслями о доме. Я вспоминал своих детей, видел, как они укладываются спать в предвкушении завтрашнего утра, как радуются подаркам, к которым я не мог ничего добавить. Мне кажется, что в ту ночь слезы увлажнили мое меховое изголовье. Но я подарю им, думалось мне, если мне будет сопутствовать удача, свое достижение, которым (я ощутил это словно вспышку света) они будут гордиться.
На следующее утро эскимосы пришли к ящичному домику пораньше. В домике уже не было ни швей, ни работников, которые сидели там накануне. Он был приведен в относительный порядок. Я уже предупредил эскимосов, что в течение всей недели они смогут насыщаться до предела, и напоминать им об этом снова было излишне.
Ранним рождественским утром мужчины и женщины трудились не покладая рук над приготовлением праздничных пиршеств, которым предстояло состояться в тот день и продолжиться целую неделю.
Примерно в это самое время наша рабочая бригада должна была отыскать склады продовольствия и откопать из-под снега груды замороженного мяса и ворвани. Ворвань отличается острым ароматом лимбургского сыра, а также свойством опьянять эскимосов, за что те обожают ее. Покуда женщины освещают место работы факелом из насаженного на палку мха, пропитанного жиром, мужчины с помощью железных палок и пик откапывают, словно уголь в шахте, смерзшиеся мясные валуны. Странное это зрелище — мягкие отсветы пламени от факела, пляшущие на безупречно белом снегу и чумазых улыбающихся лицах эскимосов. Ворвань и мясо перетаскивали поближе к селению и, чтобы их не достали собаки, раскладывали на возвышенных платформах из снега. Тем же мясом и ворванью, сырыми, частично оттаявшими, вареными или просто морожеными, угощались сами эскимосы. Они от этих кушаний получают такое же удовольствие, как мои соотечественники — от жареной индейки.
Более того, эскимосы наслаждались таким деликатесом собственного приготовления, как мороженое. Оно, конечно, не понравилось бы любителям этого лакомства в Америке, но для эскимосских девушек обладает всеми соблазнами крема, шербета и содового пломбира. В организме человека сахар в процессе пищеварения превращается в жиры, а те в свою очередь служат чем-то вроде топлива для нашего тела. Эскимосы, не знающие сахара, жаждут жира, и тот обладает для них притягательной силой сладостей.
Приготовление эскимосского мороженого — дело сложное. Я с интересом наблюдал за этим процессом. Для этого эскимосская женщина должна иметь под рукой смесь жиров тюленя, моржа и нарвала. Моржовый и тюлений жир замораживают, нарезают узкими полосками и толкут, чтобы разрушить жировые клетки. Затем массу помещают в каменный горшок и подогревают до температуры воздуха в иглу. Масло медленно отделяется от волокнистой, похожей на свиной фарш массы. Затем добрая, уважающая себя домашняя хозяйка берет нутряное сало оленя или мускусного быка, нарезает кусками и отдает своей дочери, которая, сидя в углу иглу, добросовестно пережевывает эти куски, пока не разрушатся жировые клетки. Пережеванная масса кладется в длинный каменный горшок и помещается над огнем. Вытопленное сало по капле смешивается с похожим на рыбий жир приготовленным ранее маслом моржа и тюленя. Это основа эскимосского мороженого. Для придания изделию аромата хозяйки добавляют приправы. Обычно это кусочки вареного мяса, цветки мха и травы. Предвидя нужду во мхе и траве зимой, эскимосы во время охотничьего сезона извлекают из желудков оленей и мускусных быков частично переваренную траву и сберегают ее на зиму. Итак, мороженую траву мелко режут, дают ей оттаять, а затем вместе с кусочками вареного мяса добавляют к жировой смеси. Все вместе образует пасту цвета фисташки с пятнышками, напоминающими давленые фрукты.
