Генри Стенли - В дебрях Африки
Остается одно возможное и радикальное средство против такого огульного истребления аборигенов — это торжественное соглашение между Англией, Германией, Францией, Португалией, южными и восточными провинциями Африки и Великою областью Конго с запрещением ввоза пороха в какую-либо часть материка, исключая того количества, которое потребно для их собственных агентов, чиновников и регулярного войска, а также о том, чтобы отбирать каждый слоновый клык, так как теперь уже не найдется на рынках ни одного куска слоновой кости, который был бы добыт законным и мирным путем. Каждый малейший обломок такой кости, попавший в руки арабского купца, наверное, был обагрен потоками человеческой крови. Каждый килограмм кости стоит жизни мужчине, женщине или ребенку; за каждые пять килограммов сожжено жилище, из-за пары клыков уничтожалась целая деревня, а за каждые два десятка погибала целая область со всеми жителями, деревнями и плантациями. Просто невероятно, чтобы в конце XIX столетия, столь сильно двинувшего человечество вперед, из-за того только, что слоновая кость идет на украшение да на биллиардные шары, все роскошные страны Центральной Африки опустошались вконец, целые племена и народы гибли и исчезали с лица земли!
Кого, в сущности, обогащают эти кровожадные походы за костью? Всего несколько десятков каких-нибудь метисов, помесь араба с негром, которых следовало бы по-настоящему заковать в кандалы и заставить всю остальную часть их подлого существования пробыть в каторжных работах.[18]
Здесь не было ни слуху, ни духу о шести старшинах, которых мы отправили вперед за помощью для отряда Нельсона; а так как было невероятно, чтобы целый караван истощенных голодом людей мог совершить путь от Нельсонова лагеря до Ипото скорее, чем шесть человек смышленых и здоровых, то мы начали опасаться, как бы не пришлось и наших занзибарских старшин причислить к пропавшим без вести. Мы ясно видели их следы, вплоть до переправы 14 и 15 октября. Очень вероятно, что они имели глупость итти тем же берегом дальше, пока не наткнулись на какое-нибудь селение дикарей, которые их истребили. Мы не переставали тревожиться также участью капитана Нельсона и его спутников. Тринадцать дней прошло уже с тех пор, как мы расстались. В этот период времени их положение было, пожалуй, не хуже нашего. Мы были окружены тем же лесом, что и они, но мы тащили вьюки, которых у них не было. Между ними все же было несколько человек, способных бродить по окрестности за пищей, и притом были челноки, на которых они могли переправляться к месту фуражировки 3 октября, куда сухим путем можно было добраться в один день, а водой в один час. Лесных ягод и грибов столько же было на вершине холмов, окружавших лагерь, как и повсюду в лесу. Тем не менее мысль о Нельсоне мучила меня, и одной из первых моих забот было приискать партию людей для доставки провианта в лагерь Нельсона. Мне обещали устроить это на следующий день.
На свою долю мы получили трех коз и двенадцать корзин кукурузы, которой при дележке Досталось по шести початков на человека. Это дало нам возможность два раза хорошенько поесть и не один я, вероятно, почувствовал себя после этого бодрым и подкрепленным.
В первый день стоянки в Ипото мы ощущали только страшную усталость. Природа снабжает нас или отличным желудком и лишает пищи, или же предлагает целое пиршество и лишает аппетита. 18 октября мы великолепно пообедали рисом, пловом и печеным козьим мясом и теперь вдруг начали страдать различными болезнями. Зубы наши уже отвыкли действовать, а органы пищеварения чуждались хорошей пищи и теперь расстраивались. Не шутя, это был просто результат объедения: каша, толокно, печеные зерна, бобы и мясо составляют солидную пищу, требующую много желудочного сока, а после стольких дней голодания он, разумеется, выделялся в количестве далеко не достаточном для удовлетворения предъявленных на него требований.
У маньемов сто или полтораста гектаров было засеяно кукурузой, 2 га под рисом и столько же под бобами. Сахарного тростника они также разводят множество. У них было около сотни коз, накраденных у туземцев. В амбарах навалены были громадные запасы кукурузы, собранной в одном из селений по р. Ихури и еще нешелушеной. Плантации бананов гнулись под тяжестью плодов. Словом, каждый из обитателей селения был вполне обеспечен и находился в отличном положении.
Справедливость требует признать, что сначала нас приняли крайне радушно, но на третий день нашего пребывания между нами и хозяевами возникла какая-то неловкость. Нам оказали гостеприимство, вероятно, в том предположении, что в принесенных нами вьюках должно быть немало хороших вещей, но, к несчастью, все наши наилучшие бусы, на которые можно было закупить весь их запас кукурузы, были затоплены вместе с челноком у водопада Панга, а арабские бурнусы, вышитые золотом, украдены дезертирами, еще не доходя до ставки Угарруэ. Разочарованные в своих надеждах на получение от нас нарядов и драгоценных бус, наши хозяева начали систематически склонять наших людей на продажу всего, что у них было: рубашек, шапок, плащей, камзолов, ножей, поясов, — и так как все эти вещи составляли личную собственность каждого, мы не имели права вмешиваться. Но когда счастливые обладатели таких драгоценностей начали открыто объедаться различными лакомыми блюдами, такое зрелище стало невыносимо для других, менее богатых, и повело сначала к зависти, а потом к воровству. Эти беззаботные и бестолковые люди принялись продавать свою амуницию, платье, крючья от вьюков, ружейные шомполы и, наконец, ремингтоновские ружья. Едва миновала для нас опасность погибнуть от голодной смерти и от всех ужасов, сопровождающих столкновение с дикарями, как мы увидели перед собой другую опасность: попасть в рабство к арабским невольникам.
Несмотря на все просьбы, мы не могли добиться, чтобы нам давали больше двух початков кукурузы в день на каждого человека. Я обещал тройную плату за все, что они нам дают, как только дождемся арьергарда; но этот народ того мнения, что синица в руках всегда предпочтительнее журавля в небе. Они притворялись, что не верят, будто у нас есть ткани для обмена, и думают, что мы пришли только за тем, чтобы воевать с ними. Мы утверждали, с своей стороны, что нам от них ничего не нужно, кроме шести початков кукурузы в день на человека в течение нашего девятидневного отдыха. У нас пропали три ружья, а местные старшины отозвались полным неведением на то, куда они девались. Мы сообразили, что если это правда, то они могли подозревать нас в недобрых намерениях относительно себя, и в таком случае для них всего разумнее и выгоднее было бы тайком скупить все наше оружие и после этого предлагать нам какие угодно условия.
