Жюль Верн - Удивительные приключения дядюшки Антифера
— Караваном.
— Караваном?…— встревожился Трегомен.
— Да,— продолжал Жозеф Бард,— в имамате нет еще не только железных дорог, но даже дилижансов[246]. Здесь ездят на двуколках или верхом на мулах[247], если не предпочитают идти пешком…
— Эти караваны отправляются, должно быть, не очень часто? — спросил Жюэль.
— Напротив,— ответил резидент,— между Маскатом и Сохором ведется весьма оживленная торговля, и как раз завтра…
— Завтра? — перебил дядюшка Антифер. — Вот и превосходно! Значит, завтра мы «откараванимся»!
Перспектива «откараваниться», как остроумно выразился Антифер, не очень-то улыбалась Жильдасу Трегомену. На его добром лице появилась растерянность. Но ведь он прибыл в Маскат не затем, чтобы перечить другу, и волей-неволей должен согласиться на путешествие в малоприятных для него условиях.
Все же Трегомен выразил желание поделиться некоторыми соображениями по поводу предстоящего переезда из Маската в Сохор.
— Ну что ж, говори,— разрешил дядюшка Антифер.
— Так вот,— сказал Жильдас,— мы все трое — моряки, не так ли?
— Да, все трое,— согласился дядюшка Антифер и, не удержавшись, лукаво подмигнул бывшему хозяину «Прекрасной Амелии».
— А почему бы нам,— продолжал Трегомен,— не отправиться в Сохор морем. Двести километров… на хорошем судне…
— Почему бы и нет! — подтвердил дядюшка Антифер.— Жильдас прав. Мы только выиграем время…
— Я первый посоветовал бы вам отправиться морем, — ответил Жозеф Бард,— если бы это не представляло некоторой опасности…
— Какой?— спросил Жюэль.
— Видите ли, господа, Оманский залив небезопасен. Может быть, на большом торговом судне, с многочисленным экипажем, и нечего бояться…
— Бояться? — вскричал дядюшка Антифер.— Бояться бури? Бояться шквалов?…
— Нет, пиратов, с которыми можно встретиться в Ормузском проливе…
— О черт! — вырвалось у малуинца.
Справедливости ради надо сказать: он испугался возможности встретить пиратов только на обратном пути, когда при нем будет драгоценный груз.
Предупрежденные резидентом, наши путешественники приняли мудрое решение: раз они не смогут вернуться морем, то пускаться в путь по воде нет смысла. Выехать с попутным караваном, вернуться с другим — такая комбинация кажется безопасной. Поэтому Жильдас Трегомен согласился примкнуть к каравану, но на душе у него было тревожно — он не понимал, каким способом передвижения придется воспользоваться.
На этом разговор закончился.
Три француза остались довольны беседой с соотечественником. На обратном пути они непременно его посетят… будут держать в курсе своих дел и следовать только его советам… Этот хитрец Антифер даже дал понять, что учреждаемая им контора займется крупными операциями, возможно, выгодными и для резидентской кассы.
Прощаясь с гостями, Жозеф Бард снова посоветовал им представиться его высочеству и предложил лично исхлопотать аудиенцию[248] для уважаемых иностранцев. После чего вышеупомянутые уважаемые иностранцы вернулись в гостиницу.
Тем временем в одном из номеров той же гостиницы происходило совещание Бен-Омара и Назима. Разговор этот, как легко догадаться, сопровождался бесчисленными резкостями и грубыми выходками Саука.
Мнимый клерк и нотариус в Маскат прибыли. Прекрасно. Но ведь они не знают, является ли Маскат конечной целью путешествия. Не отправятся ли трое французов дальше? И именно он, этот глупый Омар, должен узнать обо всем у Антифера, потому что нотариус, в конце концов, имеет право на такой вопрос в отличие от клерка!
— Вот к чему приводит, когда человек, как последняя скотина, изнемогает в пути! Неужели ты не понимаешь, как важно быть сейчас здоровым?
Нотариус прекрасно это понимал. Конечно, нужно поговорить с хитрым французом, выведать у него тайну, разузнать, где зарыты сокровища.
— Успокойтесь, ваша светлость,— сказал он,— я сегодня же повидаюсь с Антифером. Только бы не пришлось снова сесть на пароход!…
Желание знать, в каком месте наследник Камильк-паши собирается искать сокровища, это уж, во всяком случае, не должно служить камнем преткновения. Ведь самим завещанием предусмотрено присутствие при этом душеприказчика. А раз таковым является Бен-Омар, то дядюшка Антифер не должен уклоняться от прямого ответа. Но, после того как три драгоценных бочонка будут извлечены на поверхность, каким образом Саук думает отнять их у владельца? На этот вопрос, неоднократно всплывавший в разговорах с нотариусом, Саук никогда не давал ответа по той причине, что и сам не знал, что сказать. Одно несомненно: Саук не остановится ни перед чем, чтобы завладеть богатством, которое он считал своим и которое несправедливо хочет отнять у него какой-то иностранец. Вот это больше всего и пугало тихого робкого нотариуса, предпочитавшего делать дела без насилия. Уж кто-кто, а он-то прекрасно знает, что его светлость Саук дорожит человеческой жизнью не больше, чем старой засохшей фигой!… Но так или иначе, необходимо шаг за шагом следовать за тремя малуинцами, не терять их во время поисков из виду, непременно присутствовать при извлечении клада. А затем, когда он будет в их руках, действовать смотря по обстоятельствам.
Приняв такое решение, Саук запугал Бен-Омара тысячами угроз и возложил на него всю ответственность за ход дальнейших событий. Затем удалился, строго наказав несчастному нотариусу не пропустить момента возвращения в гостиницу дядюшки Антифера.
Малуинец вернулся поздно вечером. Жильдас Трегомен и Жюэль с наслаждением побродили по улицам Маската, тогда как дядюшка Антифер, правда лишь в своем воображении, прогуливался в нескольких десятках километров отсюда, к востоку от Сохора, где притаился его остров. Бесполезно было бы спрашивать, какое впечатление произвела на него столица имамата: оживлены ли улицы, много ли в лавках покупателей, в чем своеобразие местного национального типа — арабов, индийцев, персов? Он ничего этого не видел. Зато Жюэль и Трегомен осмотрели город, сохранивший свой восточный колорит[249], с интересом. Они останавливались перед лавками, где грудами навалены всевозможные товары — тюрбаны[250], пояса, шерстяные плащи, хлопчатобумажные ткани, большие глиняные кувшины, так называемые «мертабан», пестро раскрашенные и покрытые сверкающей глазурью. При виде всех этих ярких вещей Жюэль думал о том, как обрадовалась бы им Эногат! Какое удовольствие доставили бы ей изящные безделушки, выполненные с редким мастерством! Разве не осчастливили бы ее такие скромные подарки больше, чем дядюшкины алмазы?
