Леонид Алаев - Такой я видел Индию
Впрочем, радикальные и коммунистические партии поддерживали правительство не во всем. У них были, например, серьезные претензии к группе «прогрессистов» Конгресса, касавшиеся конкретных способов проведения в жизнь закона о национализации банков (размер компенсации, кому и как она будет выплачена, кто будет управлять банками, перешедшими в собственность правительства, а главное — в чьих интересах правительство собирается использовать новые оказавшиеся у него в руках средства).
Все понимали, что закон о национализации — еще не социализм. Сама И. Ганди не уставала повторять на митингах, что закон нужно рассматривать лишь как первый ша г. Но каковы следующие шаги, было не ясно.
Действительное ограничение местного монополистического капитала, рациональное использование банков для развития экономики страны, продолжение аграрной реформы — эти проблемы еще предстояло решить.
Синдикатовский Конгресс малочисленнее. Но он мог рассчитывать на моральную и материальную поддержку крупного капитала — а это серьезный фактор в избирательной борьбе.
Другие крупные правые партии — «Джан сангх» и «Сватантра» не слишком отличаются друг от друга в практической политике. Они часто блокировались против Конгресса, образуя своеобразный единый фронт, но их исходные позиции разнятся значительно.
«Джан сангх» («Союз народа») выступает защитником всего «индийского» против «чужеземного». Фактически это означает пропаганду всего индусского, т.е. связанного с индуизмом, и яростную вражду к исламу, мусульманам и к прогрессивным элементам европейской культуры. «Джан сангх», конечно, против сепаратизма отдельных штатов, но за шовинизм в общеиндийском масштабе. Одна религия — индуизм, один язык, — хинди, одна страна — «Великая Индия» (включающая и Пакистан) — вот ее идеалы. Демократия — это выдумка европейцев, государственный сектор и правительственное регулирование — тоже новомодные «европейские» выверты и потому не годятся для Индии. В древности ничего подобного не было, а народ, «как известно», был счастлив.
Партия «Сватантра» («Независимая»), напротив, считает себя самой прогрессивной на основании того, что она наиболее «европейская». Она ратует за демократию, видит образец для подражания в Соединенных Штатах и предлагает сделать упор на развитие частной инициативы.
События 1969 г., казалось, не ослабили позиций этих двух партий, получивших союзника в лице Синдиката. Национализация банков расширила сферу государственного сектора и, следовательно, возможности для критики неэффективности государственного аппарата, для игры на трудностях и неполадках в экономике, которые еще удобнее относить на счет правительства.
Лишь теперь, в 1971 г., после внеочередных выборов, стали ясны последствия раскола Конгресса, провозглашения правительством новой политики, сложившегося сотрудничества левых и демократических сил. Национальный конгресс, возглавляемый И. Ганди, получил подавляющее, по свидетельству индийской прессы, «ошеломляющее, фантастическое», большинство мест в парламенте. Правые партии понесли сокрушительное поражение. «Самым главным» оказался все же народ, высказавшийся за радикальные социальные преобразования, обещанные правящей партией.
10. КТО ВЫШЕ?
Города, деревни, партии и правительства — это есть повсюду. Но касты и кастовая система существуют далеко не в каждой стране и ни в одной из них не играют такой роли, как в Индии.
Меня могут поправить, и индийские друзья делали это не раз:
— Позвольте, но каст в Индии сейчас нет! Кастовая дискриминация запрещена Конституцией. Все у нас имеют равные права. И даже при переписях, проводимых каждые десять лет, отсутствует графа «кастовая принадлежность».
Некоторые поборники демократии в конце концов признавали:
— Да, конечно, в деревне каста еще сильна, т.е. сильны пережитки кастовых чувств. Но в городе — о, нет, в городе большинство людей даже не знает касты друг друга.
Это, кстати сказать, не совсем так, потому что касту человека легко определить хотя бы по его фамилии, в качестве которой употребляются бывшие кастовые самоназвания.
Впрочем, и официальная отмена каст в Конституции проведена непоследовательно. К ней приложен список «отсталых» каст, требующих особого покровительства закона. Среди каст, официально именуемых «списочными» (шедулд), большинство — неприкасаемые, действительно самые забитые и угнетенные. Создана отдельная администрация, призванная всячески заботиться об их социальном развитии — о медицинской помощи, допуске в храмы и к колодцам, профессиональном обучении и общем образовании.
В колледжах, особенно сельскохозяйственных, установлены довольно высокие квоты для молодежи из «списочных» каст и отсталых, тоже «списочных», племен. Есть такие квоты и при приеме людей на государственную службу.
Однако чтобы обеспечить прием в институты и на службу неприкасаемых, надо было одновременно ввести ограничения для членов высших каст, ограничения, уже не предусмотренные Конституцией. Так, в Майсуре не более 20% всех государственных служащих и не свыше 30% студентов медицинских и инженерных колледжей могут быть брахманами. В Андхре условия еще жестче: брахманам отведена лишь седьмая часть мест в. государственных учреждениях и пятая — в колледжах.
Эти лимиты не так уж малы, если исходить из удельного веса брахманов в этих штатах, но воспринимаются как серьезное притеснение теми, кто привык иметь преимущественный допуск к службе и образованию. На «брахманские» места обычно гораздо больший конкурс, чем на другие, а на места, зарезервированные для молодых людей из «списочных» каст, конкурса нет. С молодежью, вышедшей из самых низов деревни, труднее и преподавателям: она обычно недостаточно подготовлена.
Тем не менее жалобы, которые я слышал во множестве от брахманов («Все теперь для списочных!») и от преподавателей («Большая их часть ленива и нелюбопытна!»), пожалуй, неискренни. Какое бы покровительство ни оказывалось «списочным» кастам, они остаются в самом низу социальной лестницы, их продвижение по службе, даже если их принимают, зависит от благоволения начальства, почти исключительно принадлежащего к высшим кастам. Брахманы, раджпуты, кайястхи по-прежнему доминируют в госаппарате и всей сфере интеллектуального труда.
Итак, существование каст отчасти признано даже законом. Что же такое каста? Вот уже 200 лет европейские и индийские ученые пытаются дать ее определение.
Казалось бы, все очень просто: каста — португальский перевод индийского слова «джати» («происхождение») — означает группу людей, считающих, что у них общее происхождение, что они отличны от других людей, образующих такие же группы. Членов касты объединяют общие название, обычаи, органы управления, боги и т.д.
