Тур Хейердал - В поисках рая
Кони напились из родника, покатались на густой, сочной траве, потом стали пастись. Все, кроме мышки, были в отличном настроении.
И снова в путь по узкому карнизу с многочисленными выступами. Здесь опасно ехать верхом, а пешком идти и вовсе нельзя: весь уступ заливало сочившейся из трещин водой, и на протяжении километра на нем лежал мощный слой скользкой глины. Кони шли очень осторожно, местами копыта проваливались в трещины. Вот один конь споткнулся… Всадник молниеносно соскочил на тропу, прямо в грязь.
Наконец неприятный участок остался позади, зато горы стали еще круче. Выйдя снова из зарослей, мы испытали такое ощущение, будто парим в воздухе… Прямо перед нами открылась бездна. Слух уловил далекий непонятный гул, из пропасти тянуло холодящим ветерком. С карниза мы увидели отвесную стену, которой, казалось, не было конца. Далеко-далеко внизу простерлась крохотная долина, и в ее устье — крохотный бережок.
— Здесь высоко, — произнес Тераи.
Конский круп совершенно заслонял вьющуюся вдоль обрыва тропу, и мы предпочли смотреть на каменную стену рядом. Узкий гребень… перевал, а за перевалом — новая бездна, со дна которой поднимались резкие порывы ветра.
Вот мы и пересекли весь остров! Перед нами другая долина, другой берег. А какой бурный прибой! Наветренная сторона… Но лучше не смотреть вниз, лучше опять повернуться лицом к стенке, пока кони медленно плетутся по карнизу.
Вдруг стенка исчезла! С обеих сторон — пустота. Впереди— вершина, сзади — другая, между ними, точно лезвие, гребень, за который цеплялась наша тропка… Тераи обернулся, улыбаясь. Слева пропасть, справа пропасть; и тут и там на дне — извилистый морской бережок, опоясанный белой каймой прибоя. Длинные пенистые валы исчертили зеленую гладь, но шум разбивающихся волн не доносился к нам. Мы слышали лишь слабый ровный гул да шорох ветра снизу.
Оставалось крепче держаться в седле и глядеть на конские уши. Сорвешься — будешь лететь без задержки. Соскочить некуда. Кони уверенно шли вперед, настороженно подняв голову. Похоже было, что порывы ветра из бездны их беспокоят. А мы, пока тянулся гребень, даже боялись вздохнуть…
Пронесло!.. Тропа обогнула вершину, миновала еще один гребень и вокруг нас снова сомкнулась лесная чаща. Из нее мы выехали уже под вечер, на закате. Новый перевал — и опять такое ощущение, словно перед нами провалилась земля. Кони непроизвольно остановились.
Внизу полумесяцем изогнулась широкая, просторная долина Пуамау. окаймленная крутыми склонами древних кратеров. На длинный берег обрушивались океанские валы. Тусклые лучи вечернего солнца еще освещали лесной свод под нами. Один шаг — и ты будешь в долине… пролетев тысячу метров. Огороженная стеной Пуамау казалась нам другим миром.
Теперь тропа была высечена прямо в стене. Мы погнали вперед усталых коней. Впереди больше чем на километр тянулся узкий карниз, дальше тропа петляла по склону до самого подножия. А на часах уже шесть! Значит, нам предстоит весь спуск совершить в темноте…
Постепенно мрак поглотил все вокруг, даже уступа не видно. Лишь таинственное дыхание снизу говорило нам о том, что наш путь не совсем обычен, что мы едем отнюдь не по ровным лугам… Впрочем, об этом свидетельствовали и порывистые движения коней, наклоненная вперед тряская конская спина, стук камешков под осторожно ступающими копытами… Мы не видели друг друга и поминутно перекликались. В кромешном мраке голоса казались необычно звонкими.
Наконец конские спины выровнялись, копыта застучали чаще. Вот они уже шлепают по воде шумного ручья. Спустились… Тераи стегнул своего коня, и мы пошли через лес рысью, навстречу все более громкому гулу прибоя.
Деревья расступились, и рев валов стал оглушительным. В лицо нам дул морской бриз.
На берегу мелькнул огонек — свет в окне хижины. Приехали! Это был домик норвежца Генри Ли, владельца самой лучшей на архипелаге плантации кокосовых орехов. Мы соскочили с коней, одеревеневшие от долгой езды, и постучались в дверь. Из щелей в стенах доносился соблазнительный запах жарящейся яичницы.
Дверь распахнулась, нас ослепило светом. Хозяин стоял на пороге с фонарем в руке, внимательно изучая ночных пришельцев. Не часто сюда являлись белые гости, и уж во всяком случае не с гор!
— Бонжур! — весело поздоровался он.
— Добрый вечер, — ответил я по-норвежски.
Он даже попятился от неожиданности.
…Не одну яичницу съели мы в тот вечер. И долго хлопали пробки в уединенной норвежской хижине в долине Пуамау на острове Хива-Оа.
Дьявольские, гротескные фигуры из красного камня… Огромные, тяжеловесные… Глаза — как тазы, рот от уха до уха. Громадные круглые головы, маленькие кривые ноги, руки сложены на животе. Этакие неуклюжие тролли стоят и ухмыляются на открытой культовой площадке. Некоторые повалены на землю; лежат бессильные и таращат страшные глазища на звезды, которые следуют по своим извечным путям.
Это боги Пуамау.
Выйдя из чащи на древнюю культовую площадку, мы замерли на месте. Всю поляну занимали каменные стены и террасы, на которых стояли боги — красные исполины сверхъестественного размера.
Каменнные лица строго глядели на нас, словно повелевая стать на колени. Боги первого загадочного населения архипелага привыкли к тому, что люди поклонялись им.
Мы ясно представили себе, как древние островитяне ночью, при луне молились и приносили жертвы каменным идолам. Дьявольские физиономии, барабаны, песни, ночной лес — все это, конечно, возбуждало воображение людей, и оно наделяло гротескных богов сверхъестественными качествами. Вся сила идолов была в самовнушении островитян, которые приписывали своим кумирам чудесные свойства.
Вот они по-прежнему презрительно улыбаются, хотя люди уже давно их покинули.
Сооружение этой культовой площадки не было доведено до конца. Рядом с низвергнутыми идолами лежали другие, которые так и не были воздвигнуты, даже не были изваяны до конца. Произошло так по вине полинезийцев; они прибыли на лодках из своей неведомой родины за океаном и вытеснили первых обитателей в горы, где те вскоре вымерли.
Взобравшись на древнюю террасу, мы подошли к одному из богов, чувствуя себя рядом с богатырем карликами, пигмеями. Как и все остальные идолы, он был высечен из кроваво-красного монолита.
Нелегко представить себе, как воздвигались пирамиды Египта. Не менее трудно вообразить, как доставляли на площадку и водружали на постаменты этих исполинов. По соседству с культовой площадкой нет красных горных пород, зато в верхней части долины расположена древняя каменоломня. Теслами из очень твердой породы здесь вырубали в склоне огромные глыбы.
