Зегидур Слиман - Повседневная жизнь паломников в Мекке
10 рамадана (1 января 630 г.) Мухаммед повел на Мекку 10 000 мусульман. У ее дверей войско зажгло тысячи факелов, и местные жители, увидев это полыхающее море, пришли в ужас. Абу Суфьян, вернувшийся из своей поездки, вынужден был начать переговоры с нападающими. Но, как говорит пословица, «он пошел звать гостей и кончил тем, что ужинал и спал у них». Представитель на переговорах просто-напросто принял ислам и вернулся в город, чтобы сообщить условия пророка: никому ничего не угрожает, если победителя впустят с миром. И ворота Мекки были открыты.
В четверг, 20 рамадана, мусульмане вошли в город, который так долго насмехался над ними, игнорировал их с позиции своего превосходства, издевался над набожностью Мухаммеда. «Теперь, когда вы здесь благодаря милости Божьей, подумайте, братья, о тех, которые шли сюда пешком, покрытые пылью, с опухшими и опаленными ногами, тогда как вы нежитесь в автобусе. Молитесь пророку. Молитва и мир с ним». Двое мужчин уже плачут. Женщины, кажется, думают о своем.
«Где он жил?» — спрашивает полицейский. «В простой хибаре», — отвечает шофер.
Кажется, никто не знает молитвы, которую следует прочесть перед воротами города: «Я пришел к Тебе издалека, обремененный грехами, совершив столько дурного…»
Мусульмане овладели колыбелью посланника без сопротивления и без кровопролития. Или почти без кровопролития. Мухаммед увидел в этом знак свыше, руку Бога и признание своей родины. «Проявлением божественного могущества она освящена отныне и до дня страшного суда, — объявил он, — и война на ее территории не была разрешена ни одному человеку до меня, а мне это право было дано на один час в единственный день». «Аллах Акбар!» — выкрикивают путешественники, прижавшиеся носами к стеклам, чтобы лучше разглядеть свой город: редкие полуразвалившиеся фруктовые лавки, магазины одежды и часовые мастерские. Можно подумать, что мы оказались на ярмарке. Красивые дома, неуклюжие здания, очаровательные, хотя и жалкие домишки в традиционном стиле уступами расположились на склонах оврага.
Аталла шепчет: «Здесь в 1987 году выступили друг против друга иранские паломники и солдаты Саудовской Аравии». Автобус сворачивает вправо, на улицу Ибн аз-Зубайра, одного из заслуженных сподвижников Мухаммеда, участника похода 630 года, который выступил против Омейядов и провозгласил себя халифом Мекки. Затем мы следуем по более узкой улице. Грузовики, фургоны, машины, мотоциклы и велосипеды пролетают мимо горланящих торговцев, многочисленных полицейских, лихорадочно возбужденных паломников, и несметного полчища бродячих кошек и оказываются в халифской артерии. С балконов зданий свешиваются широкие полотнища знамен. Новый поворот направо, и автобус, едва не сбив слепого, останавливается, чуть-чуть не доезжая до взволнованной толпы людей. «Мои поздравления, — бросает водитель, — вы на месте. Вот отель, куда мне сказали вас доставить». «Я пред Тобой… я пред Тобой…» — бормочут пассажиры. «Перед кем это вы?» — любопытствует кабил. «Перед отелем для алжирцев», — отвечает его сосед, показывая на почти незаметную национальную эмблему, прибитую к закрытым оконным ставням.
Отель в Мекке. 11/16 часов.«Все на выход!» Черная борода, черные глаза и пышная джеллаба появляются словно из воздуха. «Сколько?» — спрашивает бородач. «Сорок шесть, ин ша Аллах», — отзывается водитель, передавая пакет с паспортами. Крепко ухватив его, хозяин гостиницы испытующе и несколько хищно пронзает взглядом каждого паломника и сухо приказывает: «Ждать здесь. Сейчас разместим этих, потом займемся вами». Он прокладывает путь к бюро, перед которым толпятся сорок алжирцев.
Водитель требует бакшиш. Если бы не он, мы были бы еще в Джидде… Впрочем, не будь он так изнурен голодом и жаждой, он также потребовал бы у администрации отеля ускорить прием прибывших. На лицах ясно читаются злость, отвращение и жалость к этому несчастному суданцу. В Алжире чаевые пока еще вещь непривычная. Случается так, что в ресторане официант ловит уходящего клиента, чтобы вернуть ему «забытые» на столе деньги. А требовать их — унизить себя, повести себя, словно ты раб. Но в конце концов каждый вытаскивает банкноту, монету или даже пачку сигарет для «брата из Судана».
Жара ужасающая. Ветер кажется огненным. Паломники кидаются к продавцу фруктов, ничего не видя, кроме бананов и красных яблок, ведь они исчезли из Алжира в семидесятых годах, и многие алжирские дети вообще никогда их не пробовали. «Ну и суматоха», — восклицает старик, поглощая банан. Все занялись сладкими плодами Мекки, припоминая молитву Ибрахима: «Господи! Сделай это страной безопасной и надели обитателей ее плодами». Вообще-то яблоки привезены из Чили, а бананы — из Коста-Рики.
Глава 8
Пещеры Мекки
Двери бюро открываются. На пороге появляется молодой человек, высокий, немного нескладный, темноволосый, зеленоглазый. В руках у него поднос, на котором кучей навалены паспорта. «Я буду вызывать вас, и вы по очереди будете проходить в зал. Повторяю: по очереди! Иначе я пойду отдыхать со своими детьми, а вы останетесь тут». Сорок два избранных отправляются в прохладный зал. Маленький тучный человечек выдает им четыре маленьких ключа и бурчит: «Девятый этаж». Осада лифта, крики, беспорядок.
Бородач выходит из кабинета, держа в каждой руке по нескольку паспортов. «Вас тридцать шесть. Храни вас Бог. Двадцать восемь из Алжира. Платить им не надо. Восемь приехали отдельно из Франции. Им нужно заранее заплатить за комнаты». Он не успел договорить. Чемоданы, свертки, пакеты с яблоками и бананами, жены и дети наводнили зал в ожидании лифта.
«Спокойно, спокойно!» — притворно плачущим голосом вскричал бородач. «Эй ты! — вскипел кабил, — мы заплатили за все это годичное жалованье, а ты еще хочешь, чтобы мы ждали здесь до самой смерти!» Борода приходит в ярость: «Отлично, господин, где эти люди, которые платят, чтобы принять тебя, и где ваша делегация?» Повисло смущенное молчание. Вспыльчивый араб не так уж и ошибался. По правилам каждую группу паломников на выходе из самолета встречает член делегации по хаджу, сам собирает паспорта и является обязательным посредником между хаджи, властями страны и администрацией гостиниц. Теоретически, он также должен резервировать комнаты, отвечать за прибытие, развозить людей по отелям, следя за тем, чтобы не разбивали семейные пары и группы, путешествующие вместе.
«Гдe представитель делегации?» — грозным тоном осведомился какой-то горбун. «Он покупает покрышки и фритюрницы», — выкрикнул кабил. «Жид Мухаммедов, чтоб Господь поразил его и его потомков, — шипит кто-то, — так подвести служителей пророка!». Сжав зубы от ярости, француз-иммигрант цедит: «Бааса? Какая еще Бааса? Это бааса (грубое арабское ругательство), вот он кто, прости Господи…»
