Жюль Верн - Юные путешественники
Береговой телеграф подал сигнал о приближении «Резвого». Корабль обошел мысы Ковель и Молентер, береговую косу и островок, миновал маяк и вышел в круглый, открытый к северу бассейн, на берегу которого показались первые городские здания. Развернули семь-восемь саженей якорной цепи, и «Резвый» остановился на глубине четырех-пяти метров.
Реклю справедливо замечает, что остров Святого Фомы занимает наиболее выгодное местоположение, так как находится в пункте, откуда «удобнее всего распределять товары между остальными частями архипелага».
Понятно, почему флибустьеры с самого начала облюбовали этот порт. Скоро он сделался центром контрабандной торговли с испанскими колониями и главным рынком сбыта «черного товара», то есть негров, скупленных на африканском побережье и привезенных для продажи в Вест-Индию. Поэтому датчане, завладевшие портом, никогда не выпускали его из рук. Порт достался датскому королю по наследству от бранденбургского курфюрста, приобретшего его некогда от одного торгового товарищества.
Лишь только «Резвый» бросил якорь, Христиан Арбо подъехал в шлюпке к кораблю, и братья кинулись друг другу в объятия. Пожав руку мистеру Горацию Паттерсону и его спутникам, коммерсант сказал:
— Друзья мои, надеюсь, что вы будете моими гостями во время вашего пребывания на острове Святого Фомы. Сколько времени будет стоять на якоре «Резвый»?
— Три дня! — сказал Нильс Арбо.
— Только-то?
— Да, Христиан, не больше. Мне очень жаль, потому что мы давно не виделись…
— Мистер Арбо, — сказал наставник, — мы охотно принимаем ваше любезное приглашение и будем вашими гостями, пока корабль стоит у острова Святого Фомы. Но отложить свой отъезд мы не можем!
— Знаю, мистер Паттерсон, вам дано точное расписание, которому вы должны следовать!
— Да, Китлен Сеймур…
— Вы ее знаете, Арбо? — спросил Луи Клодион.
— Нет, — отвечал Христиан, — но я много о ней слышал: она известна своей благотворительностью. А вам, капитан Пакстон, — продолжал он, обращаясь к Гарри Маркелу, — позвольте выразить от имени родителей всех пассажиров благодарность за все ваши заботы о них…
— Капитан вполне заслужил эту благодарность, — поспешил вставить словечко мистер Паттерсон. — Правда, море было немилосердно к нам, особенно ко мне, horrisco-referens![14] Но надо отдать справедливость капитану: он сделал все, чтобы плавание было удобным и приятным… Рассыпаться в любезностях было не в характере Гарри Маркела. Он даже чувствовал себя неловко под пристально устремленным на него взглядом Христиана Арбо. Слегка поклонившись, он сказал только:
— Я ничего не имею против того, чтобы пассажиры «Резвого» воспользовались вашим гостеприимством, с тем условием, однако, чтобы отъезд состоялся в назначенный день, без отлагательств!
— Непременно, капитан Пакстон, — ответил Христиан Арбо. — А теперь милости просим вместе с нами ко мне обедать!
— Благодарю вас, — отвечал Гарри Маркел. — Надо сделать кое-какие починки на корабле, и я не могу отлучиться даже на час. Да и вообще, я буду как можно меньше уезжать с корабля!
Христиана Арбо удивила сухость ответа. Среди моряков и очень часто среди командиров торговых судов встречаются грубые, малообразованные люди, с угловатыми манерами. Но, знакомясь с Гарри Маркелом и его экипажем, Христиан Арбо ожидал от этого знакомства лучшее впечатление. А впрочем, капитан хорошо командовал «Резвым», путешествие прошло благополучно — чего же еще требовать?
Полчаса спустя пассажиры вышли на набережной Шарлотты-Амалии и пошли к дому Христиана Арбо.
Лишь только они сошли с корабля, Джон Карпентер сказал Гарри Маркелу:
— Ну, Гарри, кажется, все идет как по маслу?
— Да, — отвечал Гарри Маркел, — надо только очень остерегаться, когда будем заходить в гавани!
— Будем осторожны, Гарри. Кому из нас охота губить дело? Начали хорошо, надо довести дело до конца!
— Конечно, Джон. Лишь бы на острове Святого Фомы никто не знал капитана Пакстона. Смотри в оба, чтобы никто из матросов не сходил на берег!
Гарри Маркел хорошо делал, что не пускал матросов на берег. Посещая таверны и кабачки, они могли напиться — это случалось с ними каждый раз, как их оставляли без надзора, — и могли сболтнуть лишнее. Уж лучше было вовсе не пускать их на берег.
— Ты прав, Гарри, — сказал Джон Карпентер. — А если им уж очень захочется выпить, можно будет отпустить им двойную, даже тройную порцию. Пассажиры теперь пробудут три дня на берегу, не беда, если матросы выпьют лишнее!
Хотя матросы охотно вознаграждали себя за долгое воздержание во время плавания всякий раз, как они сходили на берег, на этот раз они сами слишком хорошо понимали всю важность положения. Чтобы не испортить дело, надо было избегать всякого сношения с жителями острова, с моряками всех национальностей, которые посещают портовые кабачки; надо было опасаться, чтобы ни один из них не узнал кого-нибудь из пиратов с «Галифакса». Итак, Гарри Маркел отдал приказ, чтобы никто не сходил на берег и чтобы не пускали на корабль посторонних лиц.
Торговый дом Христиана Арбо находился на набережной. В этой части порта заключаются наиболее крупные торговые сделки, о важности которых читатель может судить, если скажем, что только по ввозу товаров оборот достигает пяти миллионов шестисот тысяч франков в год при двенадцатитысячном населении.
На этом острове пассажиры не встретили никаких затруднений относительно языка: здесь говорили по-испански, по-датски, по-голландски, по-английски, по-французски, точно в классах Антильской школы.
На набережной был только магазин Христиана Арбо; сам он жил в миле от города. Дом его был выстроен на склоне амфитеатром поднимающейся от морского берега горы.
Там, среди роскошной тропической растительности, расположены виллы богатых колонистов острова. Одной из наиболее удобных и красивых была вилла Христиана Арбо.
Христиан Арбо женился семь лет назад на молодой датчанке, девушке одного из лучших семейств колонии. У них были уже две дочери. Молодая женщина радушно встретила своего деверя, которого видела в первый раз, и его товарищей. А молодой дядюшка горячо целовал и ласкал своих племянниц.
— Какие же они милашки! Какие душки! — говорил он.
— Как же могло быть иначе? — сказал мистер Паттерсон. — tales pater… tales mater… guales filiae.[15]
Латинская поговорка заслужила всеобщее одобрение.
Мистеру Паттерсону и всем пассажирам отвели помещение на просторной вилле Арбо. Несмотря на удивительное умение Рени Кофа, меню на корабле было довольно-таки однообразное. Теперь наши путешественники могли несколько разнообразить свой стол. После обеда они отдыхали в жаркое время дня в тенистых садах, которыми было окружено жилище Христиана Арбо. Завязывались беседы, где речь часто заходила о покинутых в Европе семействах, о Нильсе Арбо, который по окончании образования вернется к брату. Сначала Нильс будет помогать брату в его торговом доме, а потом Христиан Арбо не прочь был бы открыть отделение своей конторы на близлежащем острове Святого Иоанна, который датчане предлагали продать за пять миллионов пиастров Соединенным Штатам; предложение это, впрочем, было отклонено.
