Марина Москвина - Дорога на Аннапурну
— Махараджи дал мне апельсин, я сунул его в правый нагрудный карман. Второй апельсин я положил в левый карман. Они так оттопыривались, что я стал похож на женщину! Он дал мне третий апельсин, и я положил его в карман брюк, четвертый в другой карман. А он все давал и давал, мне пришлось укладывать их под рубашкой — спереди и сзади. Он дал мне столько апельсинов, что я едва мог шевелиться! И я начал раздавать апельсины другим, удивленно бормоча: «Это самый лучший подарок, который я могу вам предложить!» Понятия не имею, где он раздобыл такую уйму апельсинов!
Другой вспоминал, как в 1966 году Махараджи с учениками сидел на берегу Ганги и велел принести из Ганга горшок воды. Затем он подержал ее немного в руках и попросил разлить по кружкам. Это было настоящее молоко.
Естественно, находясь посередине Аннапурны, я подумала, чесночный суп тут сейчас польется рекой. Но — правильно говорят у нас в Непале: не место красит человека, а человек место. Супа нам налили помалу, а обсчитали на сто рупий.
Мы с Лёней хлебали гималайский суп, и в голове у меня звучал голос Люси:
— У нас в Уваровке — просто «охотничий» домик. Год нас не было, приезжаем — печка сразу разожглась, на столе прошлогоднее варенье, свежайшее! А в холодильнике (отключенном) лежат яйца (с прошлого года) — как только что снесенные! Мы их сварили с Лёвочкой и съели.
Тут я увидела в углу гитару. И сказала:
— Я хочу спеть песню для Аннапурны.
— Пой, — величественно ответил Лёня.
— А ты это снимешь на видеокамеру.
— У меня сели батарейки, — ответил Лёня.
— Ерунда, — говорю. — Главное верить, что все получится. Вера двигает горами.
И действительно, все получилось. Теперь и мои дети, и внуки с правнуками, когда они придут на эту Землю, смогут лицезреть такую картину: как я, счастливая, обветренная, опухшая, глаза как щелочки, сижу в красных клетчатых штанах на рюкзаке — за мной заснеженная Аннапурна обрывается в глубокую синь небес, над головою моей — кружат орлы… А я замерзшими пальцами пробую металлические струны и объявляю — буквально на весь мир:
— Посвящаю эту песню двум Юриям Иосифовичам — Юрию Визбору и Юрию Ковалю!
И пошла, пошла лирическим перебором, ударила по струнам, грянула песнь, стяжавшую неописуемую славу, посвященную когда-то Визбором Люсиной подруге Валябе — Валентине Петровне Минаевой:
— Лыжи у печки стоят,
Гаснет закат за горой!..
В моем далеком детстве Визбор приезжал к нам на дачу в Кратово, он учил меня кататься на трехколесном велосипеде, именно ему я обязана прозвищем Курица, и первая песня, которую я запела в жизни, его: «Я кровать твою воблой обвешаю!»
А чем я обязана писателю Юрию Ковалю — так, слету, и не скажешь. То ли этой фразой, на ходу оброненной по пути в «винный», когда мы шли из его мастерской по берегу Яузы:
— Проза должна быть такой, чтобы хотелось поцеловать каждую написанную строчку…
То ли вот этим советом, которым не знаешь, как и воспользоваться:
— Пишите о вечном — вечными словами…
То ли тем, что сам он никогда не стремился в Гималаи. Но зато любил забираться на Цыпину гору в Вологодской области, там высота всего-то двести метров, а видно, говорил Коваль, оттуда всю Россию.
22 глава
Гей, славяне!
Мимо нас по тропе прошагали индусы в разноцветных комбинезонах с альпенштоками, ледорубами, в масках и огромных темных очках на пол-лица.
Они стали делать знаки, мол, айда с нами на вершину! Но мы только помахали им вслед и принялись размышлять над осознанием достаточности.
Так Будда говорил:
О, бхикшу, если желаете отринуть страдания и мучения, следует размышлять над осознанием достаточности. Это подразумевает умиротворенное, радостное, спокойное, скромное состояние. Человек, осознавший достаточность, спокоен и весел, пусть даже без сил распростерт на Земле. Тот же, кто этого не ведает, не успокоится, живи он хоть в небесном дворце…
По склону Аннапурны вдруг начали опускаться облака, сплошь всю покрыли гору и расползлись по долине. Тут повалил снег, до того густой, что очень скоро мы уже проваливались в него по щиколотки. Ближний ручей вышел из берегов и затопил хижину, дохнуло таким холодом, что мы, не мешкая, устремились в обратный путь.
Дорога вилась по обледенелому ущелью, которое одновременно пронизывал морозный ветер и выжигало ультрафиолетовое излучение Солнца, с легкостью проникающее сквозь разреженный воздух и туман.
На обочине тропы нам повстречалась ступа с буддийскими флажками. Когда мы подошли к ней, то прочитали, что это могила альпиниста Букреева, погибшего в 1998 году. Он был чемпионом по скоростному покорению Аннапурны.
Мы спускались с таких высот, где до сих пор непонятно как оказались. И опять проходили снежные мосты и тропические джунгли, пересекали вброд водопады, балансировали над реками, прислушиваясь к первичной музыке всех вещей, вглядываясь в проплывающую голубизну или черноту, стояли под звездами, лицом к лицу перед мистерией крошечной Земли среди миллионов планет, пытаясь ощутить вибрацию, которая связывает нас с миром.
Вокруг «Himalayan Hotel», пока нас не было, началась весна, выросли новые листья на магнолиях, кругом появилась свежая зелень, на скалах зацвели рододендроны, и виднелись редкие розовые пятна азалий. Но высоковато здесь было еще для повального расцвета.
Зато спустя восемь часов пути — в долине горная растительность дала жару! Темно-красные, лиловые, золотисто-бежевые и белые волны азалий и рододендронов набегали на склоны гор. Оглашенным цветением, уходящим в бесконечность, были охвачены воздух и пространство этого явного сердца миров.
Конечно, мы с Лёней тоже почувствовали себя участниками великого общего цветения, каждого атома и каждого мгновения, потому что двигались вперед, по горло погруженные в этот благоухающий океан, на поверхности плыли одни наши головы!.. А в ушах: «Ж-ж-ж! Ж-ж-ж!!!» — это жужжали шмели.
Теперь Лёня взял манеру встречным путешественникам постоянно делать замечания, строго ставить на вид и раздавать ценные указания. Например:
— Курит, а? Сидит — курит! Впереди такой подъем, а она себе легкие отравляет никотином!
Или:
— Вечер уже, а? Куда, спрашивается, пошел? На ночь глядя?
И всем очень важно сообщал, если кто-то его случайно спросит, откуда он — такой? Что он с «ABC»[4].
Все происходящее напоминало свертывание свитка. Я вдруг испугалась, что наше потрясающее странствие окончится бесследно.
