Владимир Познер - Тур де Франс. Путешествие по Франции с Иваном Ургантом
– Да что это, месье, о чем ни спрошу, не знаете! Катары были еретиками. В Бога-то верили, но отрицали страдания Христа, не почитали крест, были против икон и статуй, отрицали учение о Страшном суде, существование Ада и Рая, не признавали Ветхий завет, да и вообще в гробу видали Рим и римского Папу. И вот здесь, в Тулузе, был их центр – их здесь называли альбигойцами. Вот их-то должны были уничтожить доминиканцы, а университет был местом трибунала. Альбигойцев уничтожили до последнего человека, но, как мы, французы, говорим, аппетит приходит во время еды. Взялись за ведьм и колдунов. Первое сожжение состоялось на этой площади в 1275 году, ну а дальше – больше. Например, в 1577 году на этой площади на общем костре сожгли 400 ведьм разом. Представляете картинку?
Признаться, нет, не мог себе представить.
Стоя на этой прекрасной площади, я задумался над тем, почему религиозные войны были столь жестокими? Почему не щадили ни стариков, ни женщин, ни детей? Почему вера часто возбуждает в человеке слепую ненависть? А то, что это так, не подлежит сомнению – достаточно вспомнить «Варфоломеевскую ночь», что началась в Париже 24 августа 1572 года и потом распространилась по всей Франции и привела к убийству около сорока тысяч протестантов.
Может ли быть так, что, для того чтобы стать толерантным, надо пройти через море крови и ужасов нетерпимости?
Я не пишу ничего в этой книжке о французском образовании, хотя оно того стоит. По моему убеждению, оно лучшее в мире. Оно основано только на одном: на меритократии. Оно абсолютно доступно и совершенно бесплатно, поэтому все зависит от личных качеств учащегося. Требования чрезвычайно высоки, от школьников, равно как и от студентов, требуют умения рассуждать, проявлять самостоятельность при решении тех или иных задач, излагать, как письменно, так и устно, свои соображения по тому или иному вопросу: никакого тебе ЕГЭ!
Об одном все же скажу.
Мы посетили одну из самых знаменитых и престижных «больших школ» Франции – Политехническую школу, где я имел возможность говорить с ее директором, генералом армии Ксавье Мишелем. Школа была создана в 1794 году, потом Наполеон ввел в ней военный режим, и хотя она с тех пор сильно видоизменилась, по традиции ее всегда возглавляет генерал, а ее студенты по торжественным случаям носят парадную военную форму со шпагой на боку. Наполеону она обязана своим девизом: «За Родину, Науку и Славу». По числу своих представителей в пятиста крупнейших фирмах мира Политекник стоит на первом месте в Европе и на четвертом в мире, уступая лишь Гарварду, Токийскому университету и Стамфордскому университету.
В день очередного выпуска там выступил президент Франции Николя Саркози. Передо мной лежит его речь – десять машинописных страниц, и я хотел бы ознакомить вас с последними ее десятью строчками:
«Дамы и господа!
Я каждому из вас желаю водрузить свое знамя над теми территориями, которые вы выберете для своей победы.
Я желаю вам быть дерзкими, потому что, в конце концов, нет славы без отваги и готовности рисковать.
И что бы вы ни делали впоследствии, помните о месяцах, проведенных вами на военной или государственной службе, и задавайтесь вопросом, что вы можете сделать для своей страны, ибо ее величие зависит от преданности каждого из нас».
Согласитесь, не часто обращаются так к выпускникам высшего учебного заведения.
В этой книге ничего – или почти ничего – не сказано о политике. В нескольких городах я встречался с мэрами, а в Париже брал интервью у двух весьма известных деятелей, членов Сената: бывшего премьер-министра Франции Жан-Пьера Рафарена и Жан-Пьера Шевенмана, занимавшего пост министра обороны и министра внутренних дел. Должен признаться, что ни тот, ни другой особого впечатления на меня не произвели и лишь укрепили меня во мнении, что все политические лидеры (за редчайшими исключениями) удивительно похожи друг на друга.
Из мэров на меня произвел впечатление мэр города Виши, Клод Малюре, основатель организации «Врачи без границ». Был он и Государственным секретарем по правам человека (с 1986 по 1988 год). Мэром Виши был избран в 1989 году, коим остается по сей день, то есть двадцать лет. Собственно, мы поехали в Виши по моему настоянию и вовсе не для того, чтобы ознакомиться со знаменитыми термальными водами всемирно известного спа. Мне хотелось выяснить, насколько местные жители помнят позорное прошлое Виши, то время, когда в этом городе заседало «независимое правительство» «свободной Франции» во главе с героем Первой мировой войны, маршалом Анри-Филиппом Петеном.
Оказалось, помнят не сильно.
А я помню. Помню, потому что я был в Париже, когда 10 мая 1940 года напали немцы. Помню, потому что летом этого же года с благословения Гитлера была создана «свободная зона» Франции со столицей Виши. Помню, потому что осенью этого года наша семья бежала в эту зону, в Марсель, потому что оставаться на оккупированной немцами территории было для моего отца – еврея, сторонника СССР – смерти подобно. Помню, потому что осенью этого года мы бежали из пока еще не оккупированной зоны через Испанию и Португалию в Америку. Помню, потому что никогда не забывал о том позоре и пытался объяснить себе, как же это могло произойти.
И в самом деле, история странная, почти необъяснимая. Потому что повинен в ней герой Первой мировой войны, герой обороны Вердена, человек-легенда и всеобщий любимец Франции маршал Анри-Филипп Петен.
Когда пал Париж в июне 1940 года, перед французским руководством встал вопрос: как быть дальше? Были сторонники того, чтобы вывести войска в Северную Африку и там, вместе с Англией, продолжать войну. Но они были в меньшинстве. Верх взяли сторонники сепаратного перемирия во главе с Петеном, которому тогда уже было 84 года. 16 июня он занял пост премьер-министра и на следующий день по радио объявил о прекращении сопротивления. Ну и как встретили эту весть французы? Вот что пишет в своих мемуарах русский писатель-эмигрант Роман Гуль: «Все: крестьяне, виноградари, ремесленники, бакалейщики, рестораторы, гарсоны кафе, парикмахеры и бегущие, как сброд, солдаты – все хотели одного – что угодно, только чтоб кончилось это падение в бездонную бездну... У всех на уме было одно слово – «армистис» (перемирие), что означало, что немцы не пойдут на юг Франции, не придут сюда, не расквартируют здесь свои войска, не будут забирать скот, хлеб, виноград, вино... Бежавший из Франции в Лондон де Голль, хотевший сопротивления во что бы то ни стало, в тот момент, увы, не с Францией, не с народом. С народом был Петен».
И это правда.
