Михаил Ромм - Штурм Пика Сталина
Снег перестал. Ветер гнал по небу разорванные тучи. Где-то внизу взошла луна и залила все вокруг неверным светом. Она медленно карабкалась вверх по небосклону, ныряя в быстро несущиеся обрывки облаков. Их тени бежали по мерцающему серебру фирновых полей.
Лёжа в спальных мешках, следили Гущин и Шиянов за фантастической игрой лунного света. Они забыли и безмерную усталость и опасности предстоявшего на другой день спуска. Ночь затопляла их потоком тревожной и причудливой красоты. Были те мгновения, которые навсегда порождают в альпинистах тягу в горы.
Потом тучи сгустились и снова пошёл снег. Большие хлопья запорошили спальные мешки с неясными очертаниями двух человеческих фигур…
Альпинисты проснулись рано утром. Не хотелось вставать. В спальных мешках было тепло и уютно. Усталость и безразличие охватывали непреодолимыми оковами. Надвигалось то страшное состояние апатии и безволия, которое в горах опаснее лавин и трещин.
– Пойдём, Юра, – сказал Гущин, собрав последние силы. – За нас никто вниз не пойдёт.
Шиянов вылез из мешка и помог вылезти Гущину. Он надел ему башмаки. И перед тем, как тронуться в путь, запасливый Гущин вынул из кармана галетку, которую он сберёг. Маленький белый квадратик был драгоценностью. Шиянов разломал его на две равные части.
С огромным трудом, держась одной рукой за ступеньки, спустился Гущин по верёвочной лестнице, которая восемь дней тому назад испугала носильщиков. Пятый «жандарм» был преодолён, ещё одна ступень к спасению пройдена.
Гущин, как и раньше, шёл впереди, разгребая снег ногами, иногда сидя съезжая по заснеженным скалам. Шиянов страховал его и затем без страховки спускался сам.
Миновали четвёртый «жандарм». До лагеря «5900» оставалось пройти только один третий. И тут альпинисты едва не были сброшены с ребра в пропасть порывом вьюги.
"…1/IX.
…Вот и последний «жандарм». Он большой, но самый лёгкий из всех. Здесь надо быть очень осторожным в отношении сброса камней – этот «жандарм» очень сыпуч. Внизу уже видны палатки лагеря «5900» и около них два носильщика, которые по снежной гривке лезут к нам, чтобы помочь и взять вещи.
Но вдруг на ребре показывается сильнейший снежный смерч и в несколько секунд доходит до нас. В это время я, стоя на коленях под стенкой, страховал Гущина. Мелкий, сухой снег так больно ударил в лицо и а руки, что пришлось замереть в том положении, в каком застал смерч, и мы лежали, уткнувшись в снег, пока над нами бушевала буря. Гущина она застала в очень неудобном положении, и он вынужден был продвинуться дальше. Для этого должен был двинуться метра на три я. Тронулись. Новый порыв ветра, и я услышал шум наверху, быстро поднял голову и совершенно инстинктивно Рванул её в сторону. Камень фунтов в 10 – 1 5, сорванный ветром с гребня, ударил меня вскользь по голове и плечу. Удар был всё-таки настолько силён, что на мгновенье я был ошеломлён. Руки разжались, и я повис на крюке. В следующее Мгновенье я уже снова прочно укрепился в новом безопасном месте над скалой".
Миновали третий «жандарм». С помощью вышедших навстречу Нишана и Ураима Керима стали спускаться по крутому снежнику к лагерю «5900».
Носильщики пришли сюда ещё утром, чтобы идти с Цаком на помощь верхней группе. Но туман, снегопад и вьюга остановили их.
До лагеря «5900» добрались в темноте. В лагере был Цак. И тут кончились все испытания.
Носильщики сняли с Гущина и Шиянова башмаки и оледенелые, твёрдые, как броня, костюмы. Цак приготовил ужин и чай.
Начавшаяся вечером вьюга перешла ночью в шторм. Шторм разогнал туман. Горы, одетые в сверкающий покров свежевыпавшего снега, снова раскрылись. На вершинных гребнях стояли «флажки» – полотнища снежной пыли, свидетельствовавшие о продолжающемся урагане.
Шторм бушевал и на ребре, грозя сорвать в пропасть всякого, кто рискнёт выйти из палатки. Цак с носильщиками снова вынуждены были отказаться от попытки подняться в верхние лагери. Впрочем, Ураим Керим и при хорошей погоде не смог бы идти вверх: накануне он поднимался без очков, не зная, что рассеянный туманом свет ещё опаснее солнечных лучей. Сегодня он ослеп и испытывал сильную резь в глазах.
Когда ветер немного стих, Шиянов, Гущин и Ураим Керим начали спуск в лагерь «5600». Цак я Нишан остались на «5900», чтобы при первой возможности идти наверх. Однако вскоре и Нишан спустился на «5600», говоря, что у него болит нога.
В лагере «5600» альпинистов встретил доктор Маслов. И здесь впервые, через девять дней после ранения. Гущину была оказана медицинская помощь. Доктор очистил рану, извлёк оттуда мелкие камни, расширил выход для гноя.
Затем Гущин, Шиянов и Ураим Керим с «Ураимом – голова болит» и Абдурахманом, находившимся в лагере «5600». начали спуск в ледниковый лагерь.
Мы выслушали рассказ наших товарищей. Положение было тяжёлое. Больше всего мы боялись, что штурмовики, ушедши(30 августа к вершине без спальных мешков, не учтут опасности тумана. Найти в тумане в фирновых полях две маленькие палатки было почти невозможно. Заночевать в снегу без спальных мешков значило замёрзнуть наверняка.
Но и в том случае, если они 30-го вернулись в лагерь, их судьба внушала серьёзную тревогу.
После подробного обсуждения мы установили следующие возможные варианты:
30/VIII – заброска станции и возвращение в лагерь.
31/VIII – 1/IX – отсиживание в палатках от непогоды.
2/IX – установка станции.
3/IX – спуск в лагерь «б 400».
Если 30/VIII станцию к месту установки забросить не удалось, то вариант несколько менялся: на 2/IX приходилась заброска станции, на 3/IX – установка и спуск на «б 400».
В эти варианты Гок Харлампиев внёс поправку: он предполагал, что 2/IX из-за сильного ветра штурмовики должны были оставаться в палатках. В этом случае они могли сегодня, 3/IX, устанавливать станцию и завтра, 4/IX, спускаться на «б 400».
Эта поправка была нами отвергнута. Мы сопоставили количество имевшегося у штурмовиков продовольствия с длинной вереницей дней непогоды и пришли к выводу, что сегодня, 3 сентября, последний день, когда можно надеяться увидеть штурмовиков на фирне, спускающимися вниз из лагеря «б 900». В про – тивном случае надо было считаться с возможностью гибели группы.
Впоследствии однако оказалось, что Гок был прав.
Не успели мы занести в протокол наше решение, как со скал спустился Абдурахман с запиской Маслаева. На записке был нарисован пик Сталина и наверху, там, где должен был находиться лагерь «6900», поставлен крестик. «Здесь сидит или стоит человек», – писал Маслаев.
Итак, по крайней мере один из штурмовиков благополучно пережил шторм. Надо было спешить с помощью, надо было как можно скорее доставить наверх продовольствие. Мы неотступно следили в бинокль за горой: несмотря на хорошую погоду, никто не поднимался по ребру от лагеря «5600». Очевидно, носильщики не пошли в верхние лагери. Поэтому Дудин и Гок Харлампиев с Абдурахманом после обеда начали подъем на «5600».
