Александр Казанцев - Гость из Космоса
— Не угодно ли полюбоваться, что вы нашли, аспирант Низовский? — все так же угрожающе продолжал Афанасий Васильевич.
Встревоженный Низовский смотрел, как академик торжественно положил ему на одеяло колчан и стрелы. Низовский протер глаза.
— Сруб обнаружили, — улыбнулся академик. — Понимаете, за китом-то сруб оказался, — словно по секрету сказал Афанасий Васильевич и вдруг громко вскрикнул: — А вот это! Вы только поглядите на это! — старик, прищурившись, уставился на Низовского. Выждав мгновение, он положил ему на ладонь несколько кусочков металла неровной формы. — Словно зубилом вырублены, не правда ли? — допрашивал он. — А? Ну, то-то… Именно вырублены! Потому и рубль называется… Это действительно рубленые монеты!
— Монеты? — вскричал Низовский, соскакивая с койки и подхватывая упавшие было колчан и стрелы. — Монеты? Каких же времен?
— Времен Дмитрия Донского, голубчик! Дмитрия Донского… Куликовская битва, батенька!..
— Да это почище живого мамонта! — взволновался молодой человек.
Узнав эту историю, я не удержался и отправился на бот «Норд».
Я видел и академика Бондарева и Низовского. Они показывали мне чудесные находки, я держал в своих руках древние русские монеты, найденные на арктическом острове.
Академик, поглаживая свою бороду, говорил серьезно, чуть косясь на своего молодого помощника:
— Александр Львович сделал на острове Ледяном открытие особой важности. Его находки доказывают, что русские много сотен лет назад бывали в Арктике, открыли ее, охотились здесь на китов, вели торговлю, имели что-то вроде факторий. Тут исконная наша земля, — и академик посмотрел в круглый иллюминатор, через который виднелся низкий берег и суровое, свинцовое море. — Поднимать буду через Географическое общество вопрос. Давно пора стирать с арктических карт лишние иностранные имена. Не мало полярных земель и в Антарктике и в Арктике открыты нами, русскими… Это исконные наши места.
Я простился с учеными.
— А как же мамонты? — спросил я тихо Низовского.
— Я все равно буду их искать, — также тихо ответил мне Низовский.
Но старик обладал тонким слухом. Он улыбнулся и сказал:
— Он найдет, непременно найдет. Он специально для этого к вам на «Георгия Седова» перебирается. Хочет проверить, не забрался ли какой шалопай мамонт на Холодную Землю.
Мне было приятно, что знакомсто с Низовским не кончается.
Ученые проводили меня до трапа.
Гость из Космоса1
— Сегодня вечером устроим встречу с учеными, — сказал мне однажды Борис Ефимович.
Я знал, что вместе с палеонтологом Низовским к нам на корабль перебрался географ Васильев, руководитель экспедиции на дальний архипелаг.
Кроме того, у нас на борту был… астроном.
Он попал на «Седова», когда корабль стоял в Устье, передавая кунгасы злополучному капитану, растерявшему в шторм свои плавсредства.
Я вышел тогда рано утром на палубу, чтобы хоть издали посмотреть на материк. Ведь я не видел его уже несколько месяцев.
Узенькая дымчатая полоска на горизонте…
Но все-таки это краешек Большой Земли!
На воде, такой же оранжевой, как занявшаяся заря, показался моторный катер. Он шел от берега.
— Новые пассажиры, — сказал мне старпом, наблюдавший за спуском кунгасов, — три человека; астрономическая экспедиция.
— Астрономическая экспедиция? Здесь, на Севере? Почему?
Старпом ничего не мог разъяснить.
Катер подошел, и по сброшенному штормтрапу на палубу поднялись трое.
Первый был низенький, широкий в кости, но худощавый человек в роговых очках на скуластом, сильно загорелом лице, с выпуклыми надбровными дугами, делавшими выражение его несколько странным. Я заметил чуть косой разрез необычно продолговатых глаз.
Очень вежливо поклонившись мне еще издали, он подошел и представился:
— Крымов Евгений Алексеевич. Астроном. Высокоширотная экспедиция. А это — Глаголева Наташа… То есть Наталья Георгиевна. Ботаник.
Девушка, в ватной куртке и таких же штанах, слабо пожала мне руку. Лицо ее казалось измученным, под глазами синева. Вахтенный помощник Нетаев сразу же отвел Глаголеву в приготовленную для нее каюту.
Третий пассажир был юноша, почти мальчик. Он очень важно распоряжался подъемом вещей из катера.
— Пожалуйста, осторожнее. Это приборы, научные приборы! — кричал он. — Говорю вам, приборы! Понимать надо!
Приборы уже лежали на палубе. Ничего похожего на телескоп я не заметил.
Что делает астрономическая экспедиция в Арктике? Разве отсюда лучше видны звезды?
Пользуясь стоянкой в порту острова Дикого, Борис Ефимович пригласил своих гостей — ученых — в салон.
Буфетчица Катя принесла шпроты ив заветных запасов. На столе появился капитанский коньяк.
Ученые, включая ботаника Наташу, отоспавшуюся, розовощекую и бойкую, с удовольствием отдали должное и закускам и напитку.
Я спросил Крымова:
— Скажите, какая цель вашей астрономической экспедиции?
Протягивая руку к шпротам, Крымов ответил:
— Установить существование жизни на Марсе.
— На Марсе? — чуть не подскочил я. — Вы шутите? Крымов удивленно посмотрел на меня через круглые очки.
— Почему шучу?
— Разве можно наблюдать отсюда Марс? — спросил я.
— Нет, в это время Марс вообще плохо виден.
— Астроном и ботаник изучают Марс в Арктике, не глядя на небо? — я руками развел.
— Марс мы изучаем у себя в обсерватории в Алма-Ате, а здесь…
— Что же здесь?
— Мы ищем доказательства существования жизни на Марсе.
— Это очень интересно! — воскликнул Низовский. — Я с детства увлекаюсь марсианскими каналами! Скиапарелли, Лоуэлл! Эти ученые, кажется, занимались Марсом?
— Тихов, — внушительно сказал Крымов. — Гавриил Андрианович Тихов!
— Создатель новой науки — астроботаники! — бойко вставила девушка.
— Астроботаника? — переспросил я. — Астра — звезда… И вдруг ботаника! Что может быть общего? Не понимаю.
Наташа звонко рассмеялась.
— Конечно же, звездная ботаника! — сказала она. — Наука, изучающая растения других миров!
— На Марсе, — вставил Крымов.
— У нас при Академии Казахской ССР создан сектор астроботаники, новой советской науки, — гордо пояснила Наташа.
— Как же астрономы и вдруг в Арктике очутились? — спросил капитан.
— Видите ли, — сказал Крымов, — нам приходится искать условия, сходные с существующими на Марсе. Он в полтора раза дальше от Солнца, чем Земля. Атмосфера его разрежена, как у нас на высоте пятнадцати километров. Климат там резок и суров.
