Николай Адлерберг - Из Рима в Иерусалим. Сочинения графа Николая Адлерберга
У подошвы горы Сиона, около Ворот Царя Давида, находятся остатки дома архиерея Анны, тестя Кайаффы, на развалинах которого построена армянская церковь.
Вот замечательнейшие места, заключенные в стенах города.
Церкви в Иерусалиме и вообще на всем востоке имеют каменные неуклюжие купола и все без крестов и колоколен; то и другое воспрещено турецким правительством, а потому, когда по правилам христианских церковных обрядов надлежит звонить в колокола, то вместо того в самом храме один из монахов колотит палкой в доску; звук этот имеет в себе что-то мрачное и неприятно поражает слух и чувство.
Осмотрев таким образом главнейшие достопримечательности св. города, мы воротились домой около часу пополудни; жар был нестерпимый; в два часа консул повел нас к патриарху, верховному владыке духовенства православного всей Палестины, с принадлежащими к ней пограничными епархиями. Патриарх Кирилл принял нас очень милостиво, и хотя не знал русского языка, однако же говорил с нами очень много через своего переводчика. Наружность его самая приятная и величественная: взгляд кроткий, голос звучный, манеры привлекательные. Обыкновенная одежда его ничем не отличается от прочих греческих митрополитов и архиереев, кроме возложенной на груди панагии, которая несравненно богаче, и кроме того ярко блестят на черной рясе алмазы турецкого ордена «нишам». Странно видеть на груди первосвященника греческого православного духовенства столь противоположные своими значениями знаки! Между тем патриарх, состоя в беспрестанных сношениях с турецким правительством и находясь от него в зависимости, поставлен в необходимость носить на себе этот мухаммеданский орден.
Даже в патриаршей келье мы не избежали угощения трубками и кофе. Мы испросили разрешения владыки говеть в Храме Воскресения, где все богослужение, т. е. утреннее, вечернее и самая обедня совершались по ночам. Прочее же время дня мы посвящали разъездам по окрестностям Иерусалима и ближайшему знакомству с местами, упоминаемыми в Евангелии.
– Как желаете вы поститься? – спросил меня между прочим патриарх, – то есть намерены ли вы соблюдать во время говения обыкновенный или строгий пост? – Патриарх сделал нам этот вопрос потому, что православные посетители Иерусалима продовольствуются от греческого монастыря.
Сознание, что присутствование в местах, освященных стопами Спасителя, и исповедание в грехах своих там, где все наглядно напоминало нам Его страдания, подъятые для искупления человечества, сподобит нас благодати вкусить тела и крови Христовой при самом Гробе за нас пострадавшего Сына Божия, – направило углубленные в священные предметы мысли наши к ответу, что совесть наша повелевает нам предаться всеми силами души Господу и строгим постом, молитвой и умерщвлением плоти приготовиться к таинству святого причащения.
Святейший патриарх, благословив нас на этот подвиг, отпустил нас с миром, и за тем пища наша состояла лишь из сухого миндаля, нескольких оливов и свежей воды.
Глава XIV
ГУБЕРНАТОР ИЕРУСАЛИМСКИЙ – НОЧНОЕ ГОВЕНИЕ – МЕЧЕТЬ ОМАРА – ЗАПРЕЩЕНИЕ ХРИСТИАНАМ – ИОСАФАТОВА ДОЛИНА – КЕДРОНСКИЙ ПОТОК – МЕСТО УБИЕНИЯ СВ. СТЕФАНА – ГЕФСИМАНИЯ – ВЕРТЕП ПРЕСВ. БОГОРОДИЦЫ – ГРОБНИЦЫ ИОАКИМА И АННЫ – МАСЛИЧНЫЙ САД – ВОСЕМЬ ДЕРЕВ – ОЩУЩЕНИЕ – ХОЛОД – РАССКАЗ О. ДИОНИСИЯ – МЕСТО МОЛИТВЫ ГОСПОДНЕЙ – МЕСТО ОТДОХНОВЕНИЯ ПРЕСВ. БОГОРОДИЦЫ – ЯВЛЕНИЕ ПРЕСВ. ДЕВЫ АПОСТОЛУ ФОМЕ – ОМОФОР – ГРОБНИЦЫ ИОСАФАТА И АВЕССАЛОМА – ПРИВРАТНИКИ – НЕДОСТАТОК МЕСТНЫХ ПОЗНАНИЙ ГРЕЧЕСКИХ МОНАХОВ – ВОЗВРАЩЕНИЕ В ХРАМ ВОСКРЕСЕНИЯ
Нам оставалось еще исполнить долг светского приличия – именно посетить Али-Пашу, губернатора Иерусалима, к которому я имел из Бейрута рекомендательное письмо от его предместника, путевого товарища нашего, Решида-Паши.
Он принял нас очень вежливо и просил во всем, в чем бы мы ни встретили надобность или затруднение, обращаться прямо к нему, обещая сделать все нам угодное. Он человек весьма красивой наружности, с приятными манерами.
Дом Али-Паши хотя и губернаторский, но невелик и без всякой роскоши, что, впрочем, произвело на меня приятное впечатление, ибо сердце ноет при виде великолепия и роскоши там, где могила Царя Царей является в скудной простоте, а тем более возбуждает в вас негодование великолепие мусульман, торжествующих над унижением христианства.
Мы начали говеть с вечера и пошли в церковь около шести часов, где нас заперли на всю ночь, в продолжение которой отправлены были последовательно и вечерняя и утренняя службы, перед рассветом часы, и наконец с восходом солнца самая литургия. В промежутках мы могли отдыхать в отведенной для нас келии, но впечатления всего виденного мною были так глубоки, что и думать об отдыхе было некогда; я переходил с места на место, от одного престола к другому – и везде находил трогательные воспоминания, везде обильную пищу для ума и сердца, везде мог молиться с глубоким чувством веры и благоговения, так что ночь прошла неожиданно скоро. Не берусь описывать впечатления самой литургии, таинственности совершения ее на самом Гробе Господнем и ощущений, которые производят на христианина слова св. Евангелии: это надобно самому прочувствовать – никакие слова, никакое красноречие не передаст таинственной беседы души с небом…
После обедни так называемый эконом, или смотритель ризницы, почтенный инок греческого монастыря, который уже 44 года служит Гробу Господню, пригласил нас в свою келью.
В три часа утра мы вышли из храма и после кратковременного отдыха, отправившись пешком через весь город, прошли мимо ограды, окружающей мечеть Омара, или древний храм Соломона. У входа стояли вооруженные привратники, не дозволившие нам даже остановиться перед ним: христианину под смертной казнью воспрещен вход в эту мечеть, если он не согласится для спасения настоящей своей жизни погубить будущую отречением от Христа и принятием мухаммеданского закона. Пройдя так скоро мимо полурастворенных дверей в каменной стене, скрывающей за собой великолепную мечеть, я едва успел обнять ее торопливым взглядом, и после уже рассмотрел общий ее очерк с возвышения вне города, откуда она представляется величественной, превышая своей громадностью все строения Иерусалима. Но подробный, верный отчет об архитектурных ее достоинствах дать трудно на таком значительном расстоянии.
Мы вышли за город, к Иосафатовой Долине. Сотни тысяч могил еврейских теснятся в этой долине, где каждый израильтянин считает высшим для себя счастьем похоронить свои и своего семейства кости. Долина эта не представляет собой ничего очаровательного для взгляда: тощий ручеек, слабый преемник некогда бурного потока Кедронского, протекает по бледному каменистому руслу. По дороге указали нам место мученической смерти св. Стефана, побиенного камением Христа ради.
