Жак-Ив Кусто - Лососи, бобры, каланы
Сейчас общее для всех — биологическая весна. Она и экипажу „Калипсо“ придает неслыханный энтузиазм. Молодые люди никогда еще не были такими возбужденными! Луи Презелен вытащил нашу ванну из оцинкованного железа на маленький пляж перед хижиной и нежится в ней под солнцем, в более чем холодной воде. Ги Жуас зашел еще дальше — он ныряет голиком в озеро Фостер, еще не свободное от льда. [26]
Мы организовали серию экскурсий на вертолете. Роберт Маккиган — для друзей просто Боб — ведет машину над лесами и окрестными озерами, то снижаясь к хатке бобров, на которую мы ему указываем, то срезая вершины деревьев, между которыми мы различаем смутный силуэт какого-то животного…
Однажды белоголовый орлан взлетает при нашем приближении, и кажется, что ему хотелось бы потанцевать в воздухе в паре с огромной металлической птицей, внутри которой мы сидим. Назавтра мы присутствуем при возвращении из дальних стран стаи диких уток, которые одна за другой садятся на берег озера Фостер.
А то еще черные казарки в бело-черно-коричневом оперении рассекают канадское небо своими типичными V-образными стаями.
Поражает нас и белая куропатка, что прячется в скалах. Эта птица, летом пестрая, серо-коричневая, зимой переодевается в незапятнанное белоснежное платье. Она остается невидимой для хищников и летом, среди травы и листьев, и зимой, на снегу. Эта окраска (здесь переменчивость — наилучшее приспособление), позволяющая ей слиться с окружающей средой, называется покровительственной окраской.
Вечером перед нами пролетает ночной хищник — огромная полярная сова, тоже вся белая; перья на краях крыльев, видоизмененные особым образом, придают ее полету абсолютную бесшумность.
Наутро мы мельком замечаем рысь — великолепное кошачье, рыжеватое, с коричневыми пятнами, уши ее на концах увенчаны тонкими черными кисточками.
Мы увидели еще и двух лисиц, пробирающихся в кустах, и россомаху, жестокого хищника, весьма скромных размеров, но устрашающей мощи… А вот медведя мы будем искать напрасно. Может быть, еще слишком рано. Может быть, эти стопоходящие спят еще в своих берлогах, в то время как мы пролетаем над лесом.
Смерть волка
А затем, на шестой или седьмой вылет, вертолет погнал между деревьями волка. Этот хищник в жемчужно-серой шубе, с широким хвостом и узкой головой буквально охвачен паникой от шума винтов. Мы преследуем его всего лишь несколько минут, так как видим, что он буквально вжался в землю, жалкий, побежденный (больше морально, чем физически) этой механической силой, которая превосходит его. Покоренный, задыхаясь, он ожидает своего конца. Мы тут же отлетаем. И Филипп выражает вслух то, о чем я думаю про себя:
«Говорят, что самозванные „спортсмены“ еще охотятся на этого зверя. Поутру они залезают в автомобиль, приезжают в аэропорт, садятся в самолет, затем в вертолет и оттуда, из ружья с оптическим прицелом, убивают одного или двух волков… В тот же вечер вернувшись домой, они демонстрируют восхищенной (!) семье шкуры, пробитые пулями, сопровождая все это рассказами об опасностях, которые они пережили. Опасности! Какие там опасности?»
Бедный волк… Жертва глупых россказней, он исчез с большей части территории Европы и Северной Америки. Его сделали пугалом для малых детей, а он не заслужил этого. Все исследования показывают, что он занимал определенное место в экологических системах, в которых человек истребил его. Сейчас его просто нет! Он не только не пожирает маленьких красных шапочек и бедных поросят, как говорят, но и северные олени (и в Канаде тоже), в истреблении которых его упрекают, достаются ему в очень малом количестве. Большую часть года, кроме самого сурового времени — зимы, он удовлетворяется грызунами — мышами, полевками, лесными мышами — даже насекомыми! Заяц для него — неслыханный праздник, а куропатка — подобна банкету…
Я говорил до сих пор только об интересе к нему с точки зрения экологии. Но его социальная жизнь, его нравы, привычка уединяться в летнее время и сближаться со своими собратьями осенью; его язык (эти „ух! ух!“, которыми он пугает своих волчат); способ его охоты группой в периоды голода; его почти исключительная моногамия; метод воспитания волчат не только одной их матерью, но также и „дядюшкой“ — все это заслуживает изучения и еще раз изучения — и осмысления.
Весенний туман над озером Фостер.
Говорят, что волк и человек в определенный доисторический момент оказались прямыми конкурентами друг друга, так как занимали одну и ту же экологическую нишу и имели один и тот же тип социальной организации. Вот что может объяснить безрассудную и неугасимую ненависть, на которую мы его обрекли. Но сегодня, когда он почти исчез с лица земли, мы, победители, будем ли мы безжалостны к нему?
Запруды
Все бобры в Канаде, как только солнце стало пригревать, вышли из своего затворничества и отправились угощаться молодыми побегами водной растительности.
В сопровождении доктора Кейта Хея я прихожу опять на те каналы колонии бобров, которые мы вместе обследовали прошлой осенью.
Великое обновление природы.
Запруда на месте, построена она основательно. С точки зрения размеров она более чем средняя: метров двадцать длиной при высоте 1,5 метра. Нередко встречаются плотины длиной 100 метров и высотой 2,5 метра, а некоторые достигают даже длины более чем 300 метров при высоте 3 метра! (Бесполезно уточнять, что подобные плотины можно встретить лишь вдали от человеческой цивилизации: какая администрация мостов и дорог, какая служба Вод и Лесов потерпела бы такое?)
Можно напомнить, что, как свои жилища (временные убежища, норы с пучками хвороста, хатки) бобры строят по разным планам, так и плотины они возводят самым разнообразным способом. Наиболее простая, наиболее примитивная — это запруда из грязи, которую животное сооружает через ручеек, нагромождая ил мордой и лапами. Иногда ему хватает одной такой запруды. Чаще же она дополняет более мощное сооружение, перекрывая боковой канал или рукав реки. Некоторые особенно сложные сооружения требуют целой серии подобных дополнительных запруд.
Вторым этапом постройки плотин являются запруды с перекрещенными ветвями: первые ветки втыкаются в ил, последующие более или менее правильно переплетают их. Этот тип постройки возводится на ручьях средней величины. Но когда река, облюбованная бобром, широка и стремительна, тогда строится настоящая плотина — непоколебимая запруда из дерева и земли. Животное удваивает свою активность: оно нуждается в большом количестве мелких стволов и ветвей дерева. В основание бобр укладывает слой ветвей, расположив их по направлению течения и воткнув в грунт. Каждый слой он покрывает камнями, песком, глиной и илом, чтобы придать ему прочность. Сделав таким образом основание, он поднимает свою плотину, прибавляя один за одним слои ветвей и камней, сцементированных илом. Начиная со второго слоя ветви наполовину расположены по течению, а наполовину перпендикулярны ему: получается настоящая плетеная „ткань“, придающая стене заметную плотность. Бобр улучшает свою постройку, покрывая ее изнутри грязью и затыкая комками земли, корнями или мокрыми листьями, чтобы предотвратить просачивание воды, которая может ее подмыть. Все эти материалы он переносит, плотно прижимая к груди передними лапами. Он поднимает плотину, все время расширяя ее основание бесконечными прибавками. И только тогда, когда вода в хатке останавливается на необходимом ему уровне, он прерывает свою работу. Затем весьма тщательно прочищает дно своего бассейна, с тем чтобы увеличить его глубину и избегнуть заиления.
